1. Философствует каждый и каждый решает для себя жизненно важные, поистине философские проблемы (об отношении к миру, о смысле и цели жизни, выборе профессии, о добре и зле и т. д.). Так не лучше ли вместо того, чтобы блуждать в лабиринтах проблем, поучиться философии у других?!
Представьте себе, что Вы учитесь кататься на лыжах. Снег глубокий и рыхлый — и Вы с трудом переставляете ноги, но рядом кто-то проложил лыжню — и Вы становитесь на нее, и двигаться сразу легче. Вы постепенно осваиваете технику хода, а потом уже можете идти самостоятельно, своей дорогой, но у Вас уже гораздо меньше шансов провалиться в снег или остановиться. Так и в философии. (Этот абзац — цитата из книги Л.Ретюнских, В.Бобах “Веселая мудрость”, М., 1994. С. 12).
2. Философия — коллективный разум людей. Быть на «ты» с коллективным разумом так же важно, как и обладать разумом. А разум — концентрированное выражение человека. Не случайно ученые-биологи называют человека «homo sapiens», человеком разумным.
Благодаря философии человек начинает ощущать себя гражданином мира, становится как бы вровень с человечеством и даже с миром в целом.
3. Философия помогает человеку осознать себя в полном смысле человеком (не мужчиной или женщиной, не представителем той или иной национальности, религиозной конфессии или специалистом-профессионалом).
Она, в частности, помогает специалисту преодолевать свою профессиональную ограниченность, односторонность, т. е. защищает специалиста от того, что называют профессиональным кретинизмом (ограниченностью, узостью). Вспомним, что по этому поводу говорил Козьма Прутков: специалист подобен флюсу, полнота его одностороння.
Человек должен быть всесторонне образованным, культурным, развитым. Это достигается изучением наук по специальности, чтением научно-познавательной, художественной литературы, газет, журналов, развитием музыкального и художественного вкуса, практических навыков и умений... Философия стоит как бы в центре всего этого потока образовательных и воспитательных задач.
В 18 веке прусский министр Цедлиц «внушал своим подчиненным уважение к философии»; «студент должен усвоить, полагал министр, что после окончания курса наук ему придется быть врачом, судьей, адвокатом и т. д. лишь несколько часов в сутки, а человеком — целый день. Вот почему наряду со специальными знаниями высшая школа должна давать солидную философскую подготовку» (см.: А.Гулыга. Кант. М., 1977. С. 95).
4. Благодаря философии необыкновенно расширяется умственный кругозор, появляется и/или увеличивается широта мышления. Последняя помогает человеку понять-понимать других, учит терпимости, толерантности, учит не бояться чужого, т. е. защищает от ксенофобии.
5. Философия прививает вкус к отвлеченному, абстрактному мышлению и не в меньшей степени, чем математика.
Философская абстракция, в отличие от математической, наполнена жизненным смыслом; она не отвлечение от многообразного, а единство многообразного. Достаточно упомянуть такие абстракции, как «мир в целом», «пространство», «время», «материя», «дух».
6. Философия развивает мысль, способность мыслить. Изучение философии — настоящая школа творческого мышления.
7. Философия учит критичности, критическому мышлению. Ведь первое условие философствования: ничего не принимать на веру. В этом своем качестве философия помогает избавиться от предрассудков и заблуждений.
8. Философия помогает людям вырабатывать убеждения и, если нужно, выправлять их.
Надо помнить: убеждения формируют личность. Без них человек подобен флюгеру — куда ветер подует, туда и он.
9. Философия сообщает человеку то, что называют твердостью, неустрашимостью духа. Благодаря ей человек изб авляется от опасного чувства муравья, мечущегося без какого-либо смысла между гигантскими корнями деревьев.
Из учебника: Л.Е. Балашов. Философия. М., 2019. (В электронном виде см. на моем сайте
"Если ты не можешь изменить мир, измени отношение к этому миру", - говорил Луций Анней Сенека.
К сожалению, в современном мире сложилось мнение, что философия - наука второго сорта, оторванная от практики и жизни в целом. Этот печальный факт наводит на мысль о том, что для развития философии необходима ее популяризация. Ведь философия - это не абстрактные, не далекие от реальной жизни рассуждения, не смесь различных концептов, выраженных заумными фразами. Задачами философии являются в первую очередь передача информации о мире в определенный момент времени и отображение отношения человека к миру вокруг него.
Понятие философии
Философия каждой эпохи, как говорил Георг Вильгельм Фридрих Гегель, заключена в сознании каждого отдельного индивидуума, зафиксировавшего эту эпоху в своем мышлении, сумевшего вывести основные тенденции своей эпохи и представить их на всеобщее обозрение. Философия всегда в моде, ведь она отображает современный взгляд на жизнь людей. Мы всегда философствуем, когда задаемся вопросами о мироздании, своем предназначении и так далее. Как писал в своей книге «Человек в поисках смысла» Виктор Франкл, человек всегда находится в поиске собственного «я», своего смысла жизни, ведь смысл жизни - это не то, что можно передать, как прожеванную жвачку. Проглотив такую информацию, можно так и остаться без собственного смысла жизни. работа каждого над самим собой - поиск того самого заветного смысла, ведь без него наша жизнь не представляется возможной.
Зачем нужна философия?
В повседневной жизни, озаботившись проблемой межличностных отношений и самопознания, мы приходим к пониманию того, что задачи философии реализуются на нашем пути ежедневно. Как сказал Жан-Поль Сартр, «другой человек для меня всегда - ад, так как оценивает он меня так, как ему это будет удобно». В противовес его пессимистичному взгляду Эрих Фромм высказал мнение, что только в отношениях с другими мы узнаем, что наше «я» представляет собой в действительности, и это величайшее благо.
Понимание
Очень важным для нас является самоопределение и понимание. Понимание не только себя, но и других людей. Но «как же сердцу высказать себя, другому как понять тебя?». Еще античная философия Сократа, Платона, Аристотеля говорит, что только в диалоге двух думающих, стремящихся к поиску истины людей может родиться некое новое знание. Из теорий современности можно привести в пример «теорию идолов» Фрэнсиса Бэкона, который говорит довольно пространно на тему идолов, то есть предрассудков, что довлеют над нашим сознанием, которые мешают нам развиваться, быть собой.
Тема смерти
Табуированная тема, которая будоражит сердца многих и остается самой загадочной, начиная с древних времен вплоть до нашей современности. Еще Платон говорил, что человеческая жизнь - это процесс умирания. В современной диалектике можно встретить такое высказывание, что день нашего рождения - это уже день нашей смерти. Каждое пробуждение, действие, вздох приближает нас к неизбежному концу. Человека нельзя отделить от философии, ведь именно философия строит человека, невозможно помыслить человека вне этой системы.
Задачи и методы философии: основные подходы
Существует два подхода к пониманию философии в современном обществе. Согласно первому подходу, философия - это элитарная дисциплина, которая должна преподаваться только на философских факультетах, которые выстраивают элиту интеллектуального общества, которые профессионально и скрупулезно устанавливают научные философские изыскания и метод преподавания философии. Приверженцы данного подхода считают невозможным самостоятельное изучение философии посредством литературы и личного эмпирического опыта. Данный подход предполагает использование первоисточников на языке тех авторов, которые их пишут. Таким образом, всем остальным людям, принадлежащим к какой-либо узкой специализации вроде математики, юриспруденции и т. д., становится непонятно, зачем нужна философия, ведь эти знания для них практически недосягаемы. Философия, согласно данному подходу, лишь отягощает мировоззрение представителей данных специальностей. Поэтому нужно исключить ее из их программы.
Второй подход говорит нам о том, что человеку необходимо испытывать эмоции, сильные чувства, чтобы не терять чувство того, что мы живы, мы не роботы, что нам необходимо испытывать всю гамму эмоций на протяжении всей нашей жизни и, конечно же, думать. И тут, безусловно, философия как нельзя кстати. Никакая другая наука не научит человека думать, и думать при этом самостоятельно, не поможет человеку ориентироваться в безграничном море тех концепций и взглядов, которыми щедро изобилует современная жизнь. Только она способна обнаружить внутренний стержень человека, научить его делать самостоятельный выбор и не быть жертвой манипуляций.
Нужно, нужно изучать философию людям всех специальностей, ведь только через философию можно обрести свое истинное "я" и оставаться самим собой. Отсюда вытекает, что в необходимо избегать сложных для понимания категориальных оборотов, терминов и дефиниций для других специальностей. Что и подводит нас к главной мысли о популяризации философии в обществе, что значительно бы снизило ее менторско-наставительный тон. Ведь, как сказал Альберт Эйнштейн, любая теория проходит всего лишь один тест на жизнеспособность - она должна быть понята ребенком. Всякий смысл, говорил Эйнштейн, утерян, если дети не поняли вашу идею.
Одной из задач философии является объяснение сложных вещей простым языком. не должны остаться сухой абстракцией, совершенно ненужной теорией, которую можно забыть после курса лекций.
Функции
"Философия есть не что иное, как логическое прояснение мыслей", -пишет австро-английский философ в своей крупнейшей и прижизненно изданной работе "Логико-философский трактат". Основная идея философии заключается в очищении разума от всего напускного. Никола Тесла, радиотехник и великий изобретатель 20-го столетия, сказал, что для того, чтобы ясно мыслить, необходимо обладать здравым рассудком. Эта одна из важнейших философских функций - вносить ясность в наше сознание. То есть эту функцию еще можно назвать критической - человек учится мыслить критически, и перед тем, как принять чужую позицию, он должен проверить ее достоверность, целесообразность.
Вторая функция философии - историко-мировоззренческая, она всегда принадлежит какому-то отрезку времени. Эта функция помогает человеку формировать тот или иной тип мировоззрения, тем самым создавая отличное от других "я", предлагая целую кипу философских течений.
Следующая - методологическая, которая рассматривает причину, по которой автор концепции доходит до нее. Философию невозможно заучить, ее нужно только понимать.
Еще одна функция философии - гносеологическая, или познавательная. Философия - это отношение человека к этому миру. Она позволяет раскрывать необычные интересные вещи, которые еще не были проверены ни одним опытом в силу нехватки до определенного периода научных знаний. Неоднократно происходило так, что идеи опережали развитие. Взять, к примеру, того же Иммануила Канта, цитаты которого известны многим. Его концепция относительно того, что Вселенная образовалась из газовой туманности, концепция полностью умозрительная, через 40 лет была подтверждена доказательно и продержалась на протяжении 150 лет.
Стоит вспомнить еще Николая Коперника, польского философа и астронома, который усомнился в том, что он увидел. Он сумел отказаться от очевидного - от системы Птолемея, в которой Солнце вращалось вокруг Земли, которая была неподвижным центром мироздания. Именно благодаря своему сомнению он совершил великий коперниканский переворот. История философии богата такими событиями. Так далекое от практики рассуждение способно стать классикой науки.
Немаловажна и философии - вне прогноза невозможно сегодня выстраивать любое мало-мальски претендующее на научность знание, то есть в любой работе, исследовании, мы должны изначально прогнозировать будущее. Именно это и присуще философии.
На протяжении веков люди всегда задавались вопросами будущего обустройства жизни человечества, философия и общество всегда шли нога в ногу, потому что самым главным в жизни человека является реализоваться творчески и социально. Философия - это квинтэссенция тех вопросов, что из поколения в поколение люди задают себе и другим, набор бессмертных вопросов, которые действительно возникают у любого человека.
Основатель немецкой классической философии, Иммануил Кант, цитатами которого пестрят социальные сети, задал самый первый важный вопрос - "Что я могу знать?", предвосхищая вопрос "Какие вещи люди могут с наибольшей степенью вероятности рассказать, что же должно остаться в поле зрения науки, а какие вещи должны быть лишены внимания науки, какие вещи всегда будут загадкой?". Кант хотел очертить границы человеческого познания: что подвластно людям для познания, а что знать не дано. И третий кантовский вопрос - "Что я должен делать?". Это уже практическое применение полученных ранее знаний, непосредственно опыт, реальность, создаваемая каждым из нас.
Следующий вопрос, волнующий Канта, - это "На что я могу надеяться?". Это вопрос затрагивает такие философские проблемы, как свобода души, ее бессмертие или смертность. Философ говорит, что такие вопросы уходят скорее в сферу морали и религии, ведь доказать их не представляется возможным. И даже спустя годы преподавания философской антропологии самым сложным и неразрешимым вопросом для Канта является следующий: «Что такое человек?»
Согласно его взглядам, люди являются самыми большими загадками Вселенной. Он говорил: «Всего две вещи поражают меня - это звездное небо над моей головой и моральные законы внутри меня». Почему люди являются такими удивительными существами? Потому что они принадлежат одновременно двум мирам - физическому (объективному), миру необходимости со своими абсолютно конкретными законами, обойти которые невозможно (закон гравитации, закон сохранения энергии), и миру, который Кант иногда называет интеллигибельным (мир внутреннего «я», внутреннего состояния, в котором мы все абсолютно свободны, ни от чего не зависим и самостоятельно вершим свою судьбу).
Кантовские вопросы, бесспорно, пополнили сокровищницу мировой философии. Они по сей день остаются актуальными - общество и философия неразрывно контактируют меж собой, создавая постепенно новые удивительные миры.
Предмет, задачи и функции философии
Само слово "философия" означает «любовь к мудрости». Если его разобрать, можно увидеть два древнегреческих корня: filia (любовь), sufia (мудрость), - что дословно еще обозначает «любомудрие». Философия зародилась в эпоху античной Греции, а придумал этот термин поэт, философ, математик Пифагор, вошедший в историю своим оригинальным учением. Античная Греция демонстрирует нам совершенно уникальный опыт: мы можем наблюдать отход от мифологического мышления. Мы можем наблюдать за тем, как люди начинают думать самостоятельно, как они пытаются не соглашаться с тем, что видят в своей жизни здесь и сейчас, не концентрируют свое мышление на философско-религиозном пояснении мироздания, а стараются базироваться на собственном опыте и интеллекте.
Сейчас есть направления современной философии вроде неотомической, аналитической, интегральной и т. д. Они предлагают нам новейшие способы преобразования поступающей извне информации. К примеру, задачи, которые перед собой ставит философия неотомизма, - показать дуальность бытия, что все двойственно, но мир материальный теряется при величии торжества духовного мира. Да, мир материален, но эта материя считается лишь малой толикой проявленного духовного мира, где бога проверяют «на прочность». Как Фома неверующий, неотомисты жаждут материального проявления сверхъестественного, что отнюдь не представляется им взаимоисключающим и парадоксальным феноменом.
Разделы
Рассматривая основные эпохи философии, можно отметить, что в античной Греции философия стала царицей наук, что совершенно оправданно, ведь она, как мать, принимает под свое крыло абсолютно все науки. Аристотель, будучи прежде всего философом, в своем известнейшем четырехтомном собрании произведений описал задачи философии и все ключевые науки, существовавшие на тот момент. Все это составляет невероятный синтез античного знания.
Со временем от философии отпочковались другие дисциплины и появились многочисленные ответвления философских течений. Сама по себе, независимо от других наук (права, психологии, математики и т. д.), философия включает в себя много собственных разделов и дисциплин, поднимающих целые пласты философских проблем, которые волнуют все человечество в целом.
Основные разделы философии включают в себя антологию (учение о бытии - ставятся такие вопросы, как: проблема субстанции, проблема субстрата, проблема бытия, материи, движения, пространства), гносеологию (учение о познании - рассматриваются источники знания, критерии истины, концепции, раскрывающие разные грани познания человечества).
Третий раздел - философская антропология, которая изучает человека в единстве его социокультурных и духовных проявлений, где рассматриваются такие вопросы и проблемы: смысл жизни, одиночество, любовь, судьба, «Я» с большой буквы и многие другие.
Следующий раздел - социальная философия, в качестве фундаментального вопроса рассматривающая проблемы взаимоотношений личности и общества, проблемы власти, проблема манипулирования сознанием человека. Сюда относятся теории общественного договора.
Философия истории. Раздел, рассматривающий задачи, смысл истории, ее движение, ее цель, проговаривающий основное отношение к истории, регрессивную историю, прогрессивную историю.
Есть еще ряд разделов: эстетика, этика, аксиология (учение о ценностях), история философии и некоторые другие. На самом деле история философии показывает довольно-таки тернистый путь развития философских идей, потому что не всегда философы возносились на пьедестал, иногда их считали изгоями, иногда их приговаривали к смертной казни, иногда изолировали от общества, не давали распространять идеи, что показывает нам лишь значимость тех идей, за которые они боролись. Конечно, таких людей, отстаивающих свою позицию до смертного одра, было не так много, ведь в течение жизни философы могут менять свое отношение и мировоззрение.
На данный момент отношение философии к науке является неоднозначным. Довольно спорным считается тот факт, что философия имеет все основания называться наукой. А сформировалось это вследствие того, что в середине 19-го столетия одним из основоположников марксизма, Фридрихом Энгельсом, было сформулировано одно из таких наиболее пришедшихся ко двору понятий философии. По мнению Энгельса, философия является наукой о наиболее общих законах развития мышления, законах природы, общества. Таким образом, этот статус философии как науки продолжительное время не подвергался сомнению. Но с течением времени появилось новое восприятие философии, что уже накладывает некую обязанность на наших современников не называть философию наукой.
Родство философии с наукой
Общим для философии и для науки является категориальный аппарат, то есть ключевые понятия, такие как субстанция, субстрат, пространство, время, материя, движение. Эти фундаментальные краеугольные термины находятся в распоряжении как науки, так и философии, то есть и та, и другая оперируют ими в разных контекстах, гранях. Еще одна черта, которая характеризует общность и философии, и науки, заключается в том, что такой феномен, как истина, рассматривается как абсолютная совокупная тотальная ценность сама по себе. То есть истина не рассматривается как средство для обнаружения иного знания. Философия и наука возводят истину на невероятную высоту, делая ее наивысшей ценностью как таковой.
Еще один момент роднит философию с наукой - теоретические знания. Это означает, что формулы в математике и понятия в философии (добро, зло, справедливость) мы не сможем обнаружить в нашем конкретном эмпирическом мире. Эти умозрительные размышления ставят науку и философию на одну ступень. Как сказал Луций Анней Сенека, римский философ-стоик и воспитатель императора Нерона, гораздо полезнее постичь несколько мудрых правил, которые всегда могут послужить тебе, чем выучиться множеству полезных вещей, для тебя бесполезных.
Различия философии и науки
Существенным различием является присущая научному подходу строгая фактология. Любое научное исследование ориентируется на строгий фундамент фактов, которые многократно были подтверждены и доказаны. Наука, в отличие от философии, не голословная, а доказательная. Философские же утверждения очень трудно доказать или опровергнуть. Еще никто не смог изобрести формулу счастья или идеального человека. Фундаментальное различие в этих сферах еще состоит в философском плюрализме мнений в то время, как в науке существовали три вехи, вокруг которых обвивалась общая идея науки: система Эвклида, система Ньютона, система Эйнштейна.
Задачи, методы и цели философии, кратко изложенные в этой статье, показывают нам, что философия наполнена различными течениями, мнениями, зачастую противоречащими друг другу. Третье отличающее свойство заключается в том, что науку интересует объективный мир сам по себе, такой, какой он есть, поэтому бытовало мнение, что наука бесчеловечна в прямом смысле слова (исключает человека, его эмоции, пристрастия и т. д. из сферы своего анализа). Философия не есть точная наука, она есть учение об общих фундаментальных принципах, мышлении и реальности.
Известно нам это или нет, но философия является частью нашего жизненного мира. Вот почему мы должны хорошо знать ее!Проиллюстрируем это следующим примером. Допустим, некто обладает двумя убеждениями (или, если угодно, принципами, или нормами). Согласно первому, он не должен убивать. Согласно второму, он обязан защищать родину. Как ему поступать в случае войны? Ведь, с одной стороны, став солдатом, он окажется в состоянии конфликта со своим убеждением о недопустимости убийства. С другой, отказавшись присоединиться к вооруженным силам, он войдет в противоречие с гражданским долгом по защите родины.
Как разрешить эту дилемму? Является ли одна из этих норм более фундаментальной, чем другая, и если да, то почему? Мыслящий человек должен понимать, в какой мере его участие или неучастие в вооруженных действиях будет вести к минимальным жертвам и насколько его возможные поступки в подобных ситуациях согласовываются с его принципами. Чем дальше мы углубляемся в такие вопросы, тем больше мы философствуем, то есть мыслим по-философски.
Осознаем ли мы это или нет, но философские размышления пронизывают всю нашу повседневную жизнь. Если их выявление и уточнение осуществляется отдельным человеком, то они носят личностный характер. Однако одновременно они являются и всеобщими, поскольку с их помощью открывается все более глубокое и единое понимание человеческого мира. Такого рода деятельность является философской по своей природе и можно многому научиться, зная, что думали и говорили по поводу различных жизненных вопросов философы. Вот почему необходимо "изучать философию".
11
Однако в связи со сказанным возникает и такой вопрос: чему может научить философия? Разве современные науки не учат нас всему, что мы можем знать? Если же они не в состоянии обосновать нормы и ценности, то можно апеллировать к действующему законодательству. Скажем, согласно нашим законам расовая дискриминация запрещена. Стоит ли философски обосновывать этот запрет?
Но тут возникает следующий вопрос. Была бы расовая дискриминация юридически законной и обязательной, если бы мы жили в обществе, где она установлена в законодательном порядке? Читатели, возражающие против положительного ответа на этот вопрос, могут сослаться на международные соглашения по правам человека, запрещающие расовую дискриминацию. Но как обосновывать ее незаконность для тех, кто не признает эти соглашения? Можно и дальше продолжить подобные рассуждения и обратиться в поисках обоснования к религиозным убеждениям или фундаментальным нормативным принципам, которые рассматриваются нами как самоочевидные. Однако будет ли эта аргументация убедительной для людей, которые исповедуют иные религиозные убеждения или исходят из самоочевидности других принципов?
Для разрешения подобных проблем необходимо разграничение знания и мнения. Различные между человеком, который знает нечто, и человеком, который верит, что знает нечто, состоит в том, что первый имеет достаточные основания для утверждения некоторого знания в качестве истинного и правильного, а второй - не имеет. Тогда вопрос о том, в какой степени можно быть уверенными, что наши нормы являются универсально обязательными, преобразуется в вопрос о том, имеются или нет у нас достаточные основания для утверждения их универсальности. Такие основания не могут быть только личностными. Если основание общезначимо (is valid), то оно имеет силу и для вас и для меня. Оно является общезначимым независимо от того, кто его впервые сформулировал. Основание, которое дает право утверждать, что мы знаем нечто, является основанием, которое должно выдержать критическую проверку и направленные против него возражения. Только утверждение, которое в состоянии пройти свободную и открытую проверку со стороны людей, придерживающихся иных
12
точек зрения, может считаться обоснованным. Сказанное указывает на смысл, в котором утверждения считаются обоснованными, и этот смысл может включать философские (в нашем примере этические) вопросы.
В настоящее время принято различать существующее (то, что есть) и должное (то, что должно быть). При этом говорят, что естественные науки описывают и объясняют существующее, но не могут объяснить, почему нечто должно быть в качестве некоей ценности. Сделаем несколько разъяснений по поводу этого различия. Например, наука может описать, как мы учимся, но не то, почему мы должны учиться. Конечно, она может ответить на вопрос, почему мы должны учить то или это, если мы стремимся достичь некоторой частной цели, скажем, получить наилучшие шансы для сдачи экзамена. Но если мы хотим приобрести определенную специальность и заняться соответствующей деятельностью, то мы можем объяснить, почему мы должны сдавать экзамены. Такие вопросы о должном связаны с относительными целями, которые являются средствами для достижения других целей. Однако естественные науки не отвечают на вопрос, почему в подобной последовательности целей и средств мы должны предпочесть определенную окончательную цель.
Вместе с тем науки, проясняя существующее положение дел, могут оказывать огромное влияние на наши позиции и наши действия. Они могут раскрыть наши действительные побудительные мотивы, последствия наших поступков и возможные альтернативы. Более того, естественные науки могут выяснить, что люди, согласно их словам и делам, считают правильным и хорошим. Они могут также раскрыть, как нормы функционируют в обществе. Однако из всей этой информации о нормах не следует вывод об обязательности (binding) некоторых норм.
Если социальный антрополог описывает, например, нормы некоторого общества, то его описание предполагает их "обязательность" для этого общества. Однако из этого не следует их обязательность для нас, живущих в другом обществе. Не означает это и того, что эти нормы, фактически осознаваемые в качестве обязательных людьми, живущими в исследуемой культуре, на самом деле должны быть поняты как обоснованные. Достаточно упомянуть, например, принесение в некоторых культурах ритуальных человеческих жертв в честь бога дождя. Скажем, мы можем понять нормы, требующие изгнания физически и психически ненормальных детей, но при этом не считать их общезначимыми. Таким образом, рассмотрение некоторых функционирующих норм в качестве обязательных не означает признания их общезначимости.
13
Дальнейшее углубление в эти проблемы потребовало бы написания еще одного учебника. Мы лишь стремились показать, каким образом проблематика норм нашей повседневной жизни ведет нас в область философии и других дисциплин и что для ее прояснения может сделать философия.
Сделаем еще одно замечание относительно такой сложной темы, как взаимоотношение между наукой и философией. Научное понимание явлений зависит от совокупности концептуальных и методологических предпосылок, на которых базируется научный проект их исследования. Это особенно очевидно, когда предмет научного обсуждения, например развитие гидроэнергетики, можно анализировать с экономической, экологической, технологической, социологической и корпоративной точек зрения. Они высвечивают разные аспекты одного и того же предмета обсуждения, в отношении которого отдельная точка зрения не дает истинной картины. Таким образом, чтобы понять, "чем же является на самом деле предмет обсуждения", будь то развитие гидроэнергетики или централизация системы школьного образования, необходимо знать и осмыслить совокупность относящихся к нему различных точек зрения. Размышления по их поводу можно назвать философской рефлексией, и при наличии множества отдельных наук она оказывается весьма уместной. Именно философская рефлексия помогает нам приблизиться к общему их пониманию в условиях цивилизации, которой угрожает расщепление на автономные, не связанные между собой части.
Надо заметить, что, стремясь указать, как возникают подлинные философские проблемы, мы руководствуемся определенным видением того, что является центральным для философии. (Другие авторы, возможно, остановились бы на иных темах и способах мышления.) Это важный момент, так как сделанный нами выбор определил форму и содержание этой книги. Она представляет собой введение в историю европейской философии в контексте проблематики естественных прав (natural rights) и экспансии естествознания и научной рациональности. Если представить себе историю философии в виде яркого гобелена, основу которого составляет множество проблем-нитей, то эти две, несомненно, являются самыми длинными и важными.
14
Мы стремились избежать недостатков, присущих некоторым изложениям истории философии. Большинство из них несет отпечаток особенностей научной и педагогической карьеры авторов, их научных интересов, области исследований и культурной ориентации. Поэтому изложение истории обычно дается с некоторой продуманной ранее точки зрения. Каждый автор неминуемо выделяет в историческом многообразии то, что считает наиболее уместным и важным. Вряд ли кто-то способен прочитать, сохраняя нейтральное отношение, труды Макиавелли, Маркса или Хайдеггера. Поэтому было бы иллюзией полагать, что история философии или другой дисциплины может быть написана с точки зрения вечности или с позиций Господа Бога. Любое обсуждение предшествующих философов будет иметь "современный" характер. Это присуще каждому историку философии, хочет он этого или нет. Историк не может быть бароном Мюнхгаузеном, который, как известно, сумел вытащить себя за волосы из болота. Историк не может извлечь себя из собственного научного и культурного окружения. К тому же заранее продуманная позиция, которой придерживается автор, может затруднить для него понимание идей других философов. Все эти обстоятельства иногда придают изложению истории философии оценочно своевольный оттенок. Даже великие философы, исследовавшие историю философской мысли, охотно принимали на себя роль школьного учителя, ставящего оценки предшествовавшим мыслителям. Так, прочитав Историю западной философии Б.Рассела, легко прийти к выводу, что Гегель и Ницше виноваты в серьезных интеллектуальных ошибках.
В своей книге мы стремились не выступать в роли "всезнающих учителей" или "интеллектуальных надзирателей".
Как и наши современники, философы прошлого утверждали, что говорят истину. В этом смысле они бросают вызов нашему времени точно так же, как они бросали его своему. Вот почему мы серьезно отнесемся к Аристотелю и Платону, только заняв определенную позицию по отношению к сказанному ими. Это предполагает вступление с ними в диалог, позволяющий сопоставить и испытать наши и их точки зрения. Именно в этом состоит одно из отличий философствующей (philosophizing) истории философии от вторичной реконструкции идей прошлого.
В нашей книге мы уделяем особое внимание изучению взглядов каждого философа в контексте его времени, чтобы понимать предшествующих философов в свете их собственных представлений. Но в то же время мы стремимся и к диалогу с ними. Мы желаем не только слушать, но и отвечать голосу, который говорит из прошлого.
15
Наше изложение истории философии несет на себе следы времени, а именно конца двадцатого столетия. Хотя вряд ли мы находимся в более привилегированном положении по сравнению с предшествовавшими авторами, но оно, конечно же, является исторически особым. Это не значит, что в книге отражены какие-то модернистские причуды. Подходя непредвзято к различным книгам по истории философии, мы обнаруживаем, что они удивительно похожи друг на друга. Все они содержат некоторый основной перечень философов и способов изложения философских проблем. Современные философы и их предшественники не выражают полного несогласия по большинству обсуждаемых предметов. Они единодушны относительно того, каковы существенные вопросы и обсуждаемые ответы, будь они сформулированы Платоном, Декартом или Витгенштейном. Такое же единодушие характерно и для различных изложений истории философии. Данная книга также разделяет фундаментальное согласие касательно того, что является задачей философии.
Однако некоторые особенности отличают нашу Историю философии от других работ. Общепризнанно, что научная революция начала Нового времени бросила вызов существовавшей картине мира и породила новые эпистемологические и этические вопросы. Именно поэтому анализ идей Коперника, Кеплера и Ньютона содержится в любом обзоре истории философии. Разделяя этот подход, мы вместе с тем считаем, что становление гуманитарных наук (the Humanities или die Geistwissenschaften) и революция в социальных науках также поставили аналогичные вопросы . В этом смысле наша книга идет на шаг дальше, чем традиционные учебники, которые обычно ограничиваются обсуждением следствий классического естествознания для современной картины мира и понимания природы человека. Науки, ассоциируемые с именами Дарвина, Фрейда, Дюркгейма и Вебера, также породили важные философские проблемы. Поэтому в этой книге читатель найдет достаточно детальное рассмотрение гуманитарных и социальных наук, а также психоанализа.
Данная книга создавалась нами в течение достаточно долгого времени. Один из авторов (Н.Гилье - В.К.) использовал ее первое издание как учебник по введению в философию! В результате,
1 В данном контексте под гуманитарными науками имеются в виду науки о человеке, которые не причисляются к экспериментальным (например, история, классическая филология, культурология), а термином "социальные науки" характеризуют поведенческие дисциплины (типа социологии и психологии). - С.К.
16
эта книга, имеющая свою собственную историю, неизбежно сохранила некоторый "отпечаток" семидесятых и восьмидесятых годов нашего века. Но это также значит, что настоящее издание прошло много испытаний. Понятно, что дидактические и педагогические соображения и предпочтения сыграли свою роль в выборе и изложении содержания книги. Много проб и ошибок скрывается за нашим пониманием того, что является самым важным для сообщения студентам и как это следует передать. Ни один учебник не бывает завершенным произведением. Поэтому мы постоянно открыты для предложений, касающихся его изменения и улучшения.
Следуя традиции, мы вели изложение в хронологическом порядке. Однако структура книги позволяет начать ее чтение с конца, то есть с изложения философии науки и современной проблематики рациональности и теории норм, скажем, с глав, посвященных Попперу, Витгенштейну, Хайдеггеру и Хабермасу.
При чтении этой книги независимо от того, будет ли она читаться с начала или с конца, полезно иметь в виду, что философский текст может быть прочитан по-разному.
1) Прежде всего читатель должен попытаться понять, о чем говорится в тексте. Здесь важно подчеркнуть значение оригинальных источников. При этом следует видеть в оригинальном тексте составную часть всего корпуса работ автора, одновременно рассматривая его в связи с общей историей идей.
2) Кроме того, текст существует в определенном обществе. Это общество детерминирует текст и, в свою очередь, само же детерминируется текстом. Поэтому полезно рассматривать текст в историческом контексте. Подобный подход также может включать социологический и психологический анализ текста. Его примером является выяснение того, каким образом семейное окружение, социальный статус или политические интересы могли влиять, возможно, в скрытой форме, на автора и его современников.
3) Главная цель философского текста заключается в выражении того, что в том или ином смысле является истинным. Поэтому понять его философскую суть можно, лишь выяснив, в какой степени вещи действительно являются таковыми, каковыми они представлены в тексте. Это выяснение возможно лишь в ситуации диалога с текстом. Здесь наилучшим способом аргументации выступает проверка и испытание своего мнения перед лицом точки зрения и аргументов, содержащихся в тексте. При этом философу мало выяснить, что, например, говорил Гегель (иногда это до-
17
статочно трудно), или понять, как его идеи были обусловлены современным ему обществом (что также не просто). Для философа исключительно важно выяснить и то, в какой степени гегелевские идеи являются общезначимыми.
Вопрошание продолжает оставаться наиболее важным для понимания того, что такое философия. Изучающий ее должен сам задавать вопросы, пусть даже вначале и прибегая к помощи других. В философии не существует "окончательных" ответов, которые легко отыскать в перечне готовых решений. Поэтому, только начав задавать вопросы, можно прийти к ее лучшему пониманию.
В которой эксперты делятся с нами своими взглядами на основополагающие понятия и явления науки, культуры и истории.
Философия, по существу, не имеет своего предмета и говорит об общих закономерностях. Как только мы начинаем искать специфические знания, мы выходим из философии и погружаемся в научные или псевдонаучные дисциплины вроде филологии. Зачем тогда вообще нужна философия?
Хотя я не являюсь философом в классическом смысле слова, я думаю, что философия необходима, потому что она позволяет подвергнуть рефлексии то, что делаю я, то, что делают люди конкретных дисциплин. Всегда нужна некая сверхобщая платформа, которая бы позволила взглянуть со стороны на основания нашей деятельности.
Я начинал как семиотик, ездил в Тарту. После появления работ Лотмана и его единомышленников казалось, что семиотика - это дисциплина, трансформирующая наше представление о мире. Мы были уверены, что вокруг сплошные знаковые системы, к которым можно свести всю культуру. Когда у нас разворачивалась семиотическая эпопея, во Франции развивался свой структурализм - он отчасти был нам близок, но только отчасти. И у нас, и во Франции семиотика восходила к Соссюру, к структурной лингвистике. Это видно в ранних работах, например, Мишеля Фуко или Лакана, который был тесно связан с Якобсоном, останавливавшимся у него во время своих наездов в Париж. Когда Лакан говорил, что бессознательное структурировано как язык, он многое заимствовал у Якобсона.
После Лотмана российская линия семиотики иссякла без больших последствий, хотя наработанное в 1960-1970-е все еще изучают в наших вузах. Французская линия, трансформировавшись, оказала огромное влияние на мир. Я думаю, причина в том, что французский структурализм был тесно связан с философией, что позволило ему переосмыслить основания и меняться со временем. Российская семиотика оказалась на редкость ригидной. Важно, например, что в нашумевшей книге «О грамматологии» Деррида подверг «деконструкции» лингвистику Соссюра и его понимание знака. Это позволило двигаться дальше, развиваться. Невозможно идти вперед без постоянной проблематизации аксиоматики науки. В России был запрет на философию. Ты приезжал в Тарту и обнаруживал, что о философии нельзя говорить, потому что философия у всех ассоциировалась с марксизмом-ленинизмом, а это была чистая идеология. Не существовало места для философии там, где делалась наука, где шел поиск «объективного» знания. Запрет на философию привел к кризису и крушению всей дисциплины.
Философия - это грандиозная и всегда шаткая попытка взглянуть на основания так, как человеку это не свойственно.
Российские ученые говорили: знак, знак, знак, но никто не проблематизировал понятие «знак», просто брали у Соссюра, что есть означаемое и означающее и что есть две стороны. А почему две стороны - никто даже не спрашивал. Достаточно было того, что так писал Соссюр. Был еще Пирс, который выдвинул свое представление о знаке, но мало кто Пирса читал, потому что он был философ-прагматик и находился вдали от интересов филологов. Пирс говорил о том, что знак должен иметь три стороны, а не две, что недостаточно иметь означающее и означаемое. Он называл третью сторону интерпретантой и утверждал, что без этой загадочной «метки» нельзя понять, знак перед нами или нет, а если знак, то какого вида. Модальность чтения этих знаков определяется интерпретантой. Ничего этого в России не знали. Соссюровская семиотика знала только оппозиции, больше ничего. Но для понимания смысла и функционирования культуры этого мало.
Мы должны все время сомневаться в догматике собственных дисциплин. Изнутри такой дисциплины, как семиотика, это невозможно сделать. Точно так же для того, чтобы понять основания математики, мы должны «выйти из математики», потому что математика оперирует определенными аксиомами и не в состоянии подвергнуть их рефлексии. Для меня философия - это возможность выйти в область рефлексии.
Я считаю, что вообще российская традиция отмечена нехваткой рефлексии. Наших студентов, например, к ней не готовят. Им читают курсы типа «XVIII век», «XIX век» или «Введение в психологию». Мы хорошо знаем систему вузовских дисциплин, не подразумевающих необходимости в проблематизации. Речь почти исключительно идет о передаче позитивного знания, как если бы оно обладало абсолютной ценностью. Но знание это лишь по видимости абсолютно. У нас и философия преподавалась как догматика, как набор догматических представлений, по существу антифилософский. Важно не кто и что говорил, а важна сама стратегия проблематизации. Ее страшно не хватает гуманитарному знанию, которое тем менее надежно, чем меньше себя осмысливает.
Философия всегда претендует на универсальность, и в этом заключается ее сила и слабость одновременно.
Философия, конечно, издавна предпринимала попытки стать позитивной наукой. В этом смысле интересны отношения психологии и философии. Психология - это прикладная наука, которая пытается изучить, как мы этот мир конструируем. Она расщепляет наше отношение к миру на разные модусы и старается эмпирически их описать: восприятие, память, эмоции, мышление и т.д. В философии всегда есть соблазн психологизации, например, тогда, когда речь идет о субъективности.
Некоторые считают, что философия - это прежде всего онтология, описание того, что «есть». Когда-то такое описание мыслилось независимо от субъекта. Такая онтология характерна для эпох, когда доминирует религия, потому что структуры мира в религиозном универсуме независимы от субъекта и связаны исключительно с Богом, создавшим некие иерархии, порядки, и в этих иерархиях заключены определенные формы бытия, которые тоже часто бывают иерархическими. И все это не зависит от того, какую позицию занимает субъект.
Но позже, в эпоху Ренессанса, уже выясняется, что весь мир конструируется субъектом, что мир зависит от его активности. Онтология сближается с феноменологией. Однако когда мы говорим, что мир конструируется субъектом, мы невольно вползаем в психологию, потому что именно психология как будто позволяет нам разобраться в тех формах, которые мир принимает в субъективном восприятии. Любопытно, однако, что уже Кант резко отделяет философию от психологии и утверждает, что философия имеет дело не с эмпирическим, но с трансцендентальным субъектом. Это положение становится позже центральным для феноменологии и множества философий современности. А это значит, что философия изучает формы нашего сознания, данные нам до опыта и определяющие то, каким будет опыт, исследуемый психологией. У Канта, например, пространство и время - не психологические категории, а именно такие трансцендентальные формы опыта. Психология изучает, как человек оперирует пространством и временем, но не может объяснить нам, почему человек не может мыслить вне этих первичных интуиций. Эти трансцендентальные категории определяют то, каким мир предстает перед нами. Как видим, и тут, в области трансцендентальной (внеопытной) психологии, философия касается таких общих оснований, которые недоступны эмпирической науке, но без понимания которых наука не может двигаться вперед.
Юлия Рыженко / сайт
Основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль считал, что именно описание такого рода фундаментальных, трансцендентальных структур и превращает философию в по-настоящему точную науку. Потому что именно философии оказываются доступными универсальные, то есть «объективные», структуры нашего бытия. Я, однако, остерегусь называть философию наукой. Феноменология Гуссерля не обладает строгостью математики, но она не обладает и эмпирической экспериментальной базой таких наук, как физика. Гуссерль придумал способ добраться до универсальных трансцендентальных структур феноменального мира. Он называл его трансцендентальной редукцией. Но возможность применения этого метода вызывает сомнения у многих философов. Сам Гуссерль писал, что эта редукция (которую он называл греческим термином «эпохé») лежит в области, выходящей далеко за пределы всякого научного наблюдения: «Быть может, выяснится даже, что тотальная феноменологическая установка и соответствующее ей эпохé прежде всего по своему существу призваны произвести в личности полную перемену, которую можно было бы сравнить с религиозным обращением, но где помимо этого скрыто значение величайшей экзистенциальной перемены, которая в качестве задачи предстоит человечеству как таковому». Такого рода мистические откровения вряд ли можно отнести к области науки. Сомневался в возможности редукции и выдающийся феноменолог Морис Мерло-Понти, который считал, что мы по определению не можем взглянуть на нашу мысль и обнаружить ее основания со стороны. «Величайший урок редукции, - писал он, - заключается в невозможности полной редукции. Вот почему Гуссерль все снова и снова задается вопросом о возможности редукции. Будь мы абсолютным духом, редукция не составляла бы никакой проблемы. Но поскольку мы, напротив, пребываем в мире, поскольку наши размышления имеют место во временном потоке, который они пытаются уловить (в который они, как говорит Гуссерль, “sich einströmen” ), нет такого мышления, которое охватывало бы нашу мысль». Поскольку философия пытается иметь дело с основаниями нашего мышления и нашего мира за пределами опыта, она, на мой взгляд, выводит себя за рамки науки. Философия - это грандиозная и всегда шаткая попытка взглянуть на основания так, как человеку это не свойственно. Замечание Мерло-Понти о том, что «нет такого мышления, которое охватывало бы нашу мысль», передает саму суть дилеммы, с которой сталкивается философ и которая делает такой уязвимой, но от этого не менее необходимой его деятельность. Философ - не ученый, это человек, стремящийся занять по отношению к нашему миру и способам его познания «невозможную» позицию. И это отчасти сближает настоящего философа с поэтом, который, как мне кажется, интересен лишь в той мере, в какой он помещает себя в область словесного невозможного.
Если человек скептичен, если он не поддается гипнозу авторитетов и систем, будь то Кант или Хайдеггер, он способен использовать философию очень продуктивно.
Философия всегда претендует на универсальность, и в этом заключается ее сила и слабость одновременно. Ханна Арендт видела в претензиях философии на всеобщность истоки свойственного ей авторитаризма (она писала об этом применительно к своему учителю и любовнику Хайдеггеру). Когда-то известный биолог Якоб фон Икскюль ввел понятие Umwelt . Umwelt - это окружающий мир, и каждое животное, говорил он, имеет свой Umwelt . Пчела видит только цветы, то есть определенные геометрические формы, которые она идентифицирует как важные для нее. А, например, облака для нее не важны, и она их не видит. Позже Хайдеггер говорил, что мир животного гораздо беднее мира человека, так как мы в состоянии вместить в наш мир гораздо больше элементов, не имеющих прагматической для нас значимости. Конфигурация Umwelt" а меняется в зависимости от состояния организма. Икскюль писал о том, что сытая акула не видит мелкой рыбешки, потому что она не входит в ее мир, она ей не нужна. А голодная акула видит мелкую рыбешку, потому что меняется ее мир. Мы исходим из того, что каждый биологический вид имеет свою феноменологизацию мира. Мы видим цвета, которые не видят другие животные, но, например, обезьяны видят красный цвет, потому что в джунглях они должны видеть плоды, являющиеся для них пищей, и поэтому красный цвет становится для них важным.
Но если мир являет себя в разных конфигурациях, то следует понимать, что его онтология - это не что иное, как «региональная онтология», что миров может быть много и что способы их описания тоже могут меняться. Вот почему я не очень верю в универсальность философских методов и образов мира. Мне кажется, что разумный и критический эклектизм вполне приемлем для философии, если, конечно, он не ведет к хаосу и дурному неразличению категорий и понятий. В любом случае философия (и в этом еще один ее парадокс) - это форма универсальной рефлексии, которая должна понимать свою соотнесенность с региональными онтологиями.
Ницше, например, не учился философии. Говорят, что он даже не прочел толком Канта.
При всем при том я считаю, что философия абсолютно немыслима без эмпирических наук. В начале XX века Эйнштейн заставил переосмыслить понятия времени и пространства, эти кантовские apriori . Но еще до этого неэвклидовы геометрии Римана и Лобачевского поставили вопрос о том, в каких конфигурациях пространства мы мыслим - эвклидовых или нет. А если эвклидовых, то почему? Физика, математика сдвигают философские представления и заставляют по-новому мыслить трансцендентальное. То же относится и к биологии, которая многое меняет в наших основополагающих представлениях о мире. В свое время лингвистика дала сильный импульс для философии. Одним словом, науки необходимы философии. Я не люблю русских религиозных философов, они по большей мере мыслят исходя из спекуляций о Боге, о котором никто ничего не знает. Мне кажется, это большой недостаток определенного стиля философствования…
Для меня лично очень важная область - биология, помогающая понять общие трансцендентальные основания нашего мира. Мы все, в конце концов, - биологические существа. Кант построил свою эстетику из биологии. Гегель считал, что философия - это то, что интегрирует научные знания. Он пытался сконструировать энциклопедию философских наук, то есть создать единое представление о взаимодействии и взаимосвязи разных наук. Я склоняюсь к тому, что конструирование единого подвластного философии поля - всегда ошибка. Даже если представить себе мир как смысловой континуум, мы должны вносить в него разломы, «катастрофы». Иначе мы не сможем его понять. Смыслы возникают на границах, водоразделах, расщелинах. Жорж Батай говорил о гетерологии, то есть приостановке, разрушении континуума. Я считаю, что, даже если мир континуален, нам не следует отказываться от идеи региональных онтологий, то есть радикально различных зон смысла. Глубокое различие научных дисциплин с такой точки зрения может быть продуктивным. Философия, как мне кажется, - это построение всеобщего в рамках гетерологии. Как видим, опять нечто невообразимое.
Юлия Рыженко / сайт
Очень существенно для философии и искусство. Мы знаем, что одной из важных областей философии со времен Баумгартена и Канта является эстетика. Сегодня «эстетика» кажется устаревшей. Хотя совсем недавно вновь появились попытки ее возродить. Эстетика и искусство важны потому, что в мире есть вещи, которые непостижимы через рациональные понятия и категории. В таком случае часто говорится об интуиции, или, как издавна принято в российском философском лексиконе, - созерцании. Философия заворожена интуицией, так как в ней реализуется наиболее непосредственный контакт с реальностью. Интуиция позволяет нам без каких бы то ни было концептуальных механизмов схватывать «тотальности». Собственно, область эстетики и искусства - это чувственные элементы, организованные в формы, то есть в некие тотальности. Целый ряд философов отдавал предпочтение в постижении мира поэтам или художникам. Например, Хайдеггер, который молился на Гельдерлина. Искусство нужно философии потому, что оно противостоит неизменному ее стремлению сводить мир к концептуальным схемам. Эти попытки, многократно раскритикованные и связывающие философию с точными и естественными науками, всегда приводили философию к кризису. Мощные концептуальные аппараты очень редко соответствуют устройству мира. Мир сопротивляется концептуальным схемам. Гуссерль писал об адекватности миру «смутных понятий», которые он называл морфологическими , то есть связанными с формой. Понятие «собака» - смутное и основывается на неопределенном представлении о форме. От морфологических понятий до искусства - один шаг.
Самая большая угроза философии - догматизация. То, что в ХХ веке называется метафизикой. Метафизика возникает тогда, когда философия придает собственным понятиям статус некой абсолютной реальности. Метафизическое сознание - классическая болезнь философии. Двадцатый век прошел в философии под знаком борьбы с метафизикой, которую никак не удается побороть. Одним из таких борцов был Ницше, другим - Хайдеггер. И о каждом таком борце в конце концов говорилось, что ему не удалось преодолеть метафизику и что сам он - метафизик. Возможно, метафизическое сознание неискоренимо. Оно всегда порождает соблазн приложить некую философскую систему или некие понятия к реальности. Результат подгонки реальности к схеме всегда плачевен. Философ, увы, легко принимает схемы за реальность.
Чтобы заявить, что убивать плохо, не надо быть философом. Другое дело понять, почему убивать плохо.
Одна из самых расхожих и серьезных ошибок - это понимание философии как системы догматических представлений, а не как способа подвергнуть догматику рефлексии. Мне кажется, настоящего философа от плохого отличает скептицизм. Если человек скептичен, если он не поддается гипнозу авторитетов и систем, будь то Кант или Хайдеггер, он способен использовать философию очень продуктивно. Если же человек берет готовую модель: «Кант писал…», «Гегель говорил…» - ничего путного из этого не выйдет. Защита своей позиции ссылками на авторитет - абсолютно антифилософская позиция. Это мы проходили с марксизмом-ленинизмом. Философия чрезвычайно полезна как способ проблематизации и чрезвычайно опасна как возможность догматизации. И эти две возможности присущи ее природе.
Кстати, я не до конца уверен, что философия - это область специфического профессионализма, хотя в ней есть много технических аспектов, и без знания истории философии вряд ли можно сказать что-то новое. Ницше, например, не учился философии. Говорят, что он даже не прочел толком Канта, что не помешало ему стать крупным мыслителем. Есть люди, которые находятся на грани между философией и литературой, как, например, Жорж Батай или Морис Бланшо, литературный критик, прозаик, оказавший сильное влияние на таких философов, как Левинас или Фуко. При всей необходимости технических знаний и знания истории философии принципиально важной является способность свободно мыслить. И все же... Я часто работал со студентами, склонными к широковещательным декларациям о мире на пространстве нескольких страниц. Я всегда пытался объяснить им, насколько опасны глобальные спекуляции, основанные на малом знании и всегда ведущие к тривиальностям. С точки зрения философии, тривиальные вещи всегда неинтересны. Чтобы заявить, что убивать плохо, не надо быть философом. Другое дело понять, почему убивать плохо.
Философ Пятигорский без устали повторял одно и то же: «Надо думать, думать, думать». Когда я слышал и читал это бесконечное «надо думать», я невольно раздражался: «О чем, почему надо думать?» Неужели просто сидеть, подперев голову рукой, и думать непонятно о чем? Это мне казалось нелепостью Пятигорского, его недодуманностью. Однако в тех случаях, когда приходится думать, можно думать по-разному. Для этого не обязательно быть философом. Можно думать философски, а можно художественно, как угодно. Но тогда, когда мы касаемся оснований и хотим выйти за пределы тривиальности, нет лучшего подспорья, чем философия. Как иначе порвать с принятой аксиоматикой, как подвергнуть ее рефлексии? Как понять, чем мы являемся в нашем Umwelt" е и за его пределами?
Записала Юлия Рыженко
У многих вызвает недоумение, почему философия изучается наравне с техническими, естественными и общественными науками. Кажется, что факультет филологии не такой уж бесперспективный по сравнению с будущим выпускника-философа. Но некоторым бывает невдомек, что философия по определению считается (не всеми) матерью всех остальных наук, которая немного отошла от дел.
На студентов философского факультета смотрят как на людей, оторванных от реальности, которые решили все свои студенческие годы потратить на углубление в философские труды, трактаты и запоминание кучи сложных терминов, которые отпугивают среднестатистического обывателя с первого раза. Проблема онтологии, метафизические вопросы и вещь в себе, как «вечное возвращение» в жизни студента-философа.
Философия сообщает нам общие закономерности и универсалии, а погружение в более конкретные знания отбрасывают нас в социологию, историю или в псевдонаучные дисциплины, как филология. Но людям часто не замечают, что основа культуры и общественной жизни базируется на основах философии: взаимосвязи субъектов и объектов. Человек учиться мыслить и закладывать свои умения и способности на всю линию своей жизни.
Возможно, денежная фора у выпускников других факультетов окупается более ценным вкладом, подготовленного для специализированного философа.
Философы о философии
Артур Шопенгауэр (1788 - 1860 г.):
Философия — это познание истинной сущности нашего мира, в котором существуем мы и который существует в нас, — то познание мира в общем и целом, свет которого, однажды воспринятый, освещает затем и все отдельное, что бы ни встретилось каждому в жизни, и открывает его внутреннее значение.
.png)
Мишель Фуко (1926 - 1984 г.):
Философия — это совокупность положений и практик, которые можно иметь в своём распоряжении или предоставлять в распоряжение другим для того, чтобы заботиться о себе и о других так, как это следует делать.
.png)
— Из богов никто не занимается философией и не желает стать мудрым, поскольку боги и так уже мудры; да и вообще тот, кто мудр, к мудрости не стремится. Но не занимаются философией и не желают стать мудрыми опять-таки и невежды. <...>
— Так кто же, Диотима, - спросил я, - стремится к мудрости, коль скоро ни мудрецы, ни невежды философией не занимаются?
— Ясно и ребёнку, - отвечала она, - что занимаются ею те, кто находится посредине между мудрецами и невеждами, а Эрот к ним и принадлежит. Ведь мудрость - это одно из самых прекрасных на свете благ, а Эрот - это любовь к прекрасному, поэтому Эрот не может не быть философом, то есть любителем мудрости, а философ занимает промежуточное положение между мудрецом и невеждой.
5 книг по философии
- В. Бибихин «Язык философии»
Платон «Государство»
М. Хайдеггер « Бытие и время»
Ф. Ницше «Веселая наука»
К. Томас «Структура научных революций»
Почему философский факультет?
Жандос Зейнешев, 42 года, выпусник факультета философии:
Закончил экспериментальную гимназию № 134 в 1992 году, где учился на историческом отделении. Основа философии и основа диалектики - были основой школьного курса, которую мы проходили в течение двух лет в рамках университетской программы. То есть уже в школе получил университетский объем основ философии.
У меня в семье отец, бабушка, тети и дяди - юристы и мне тоже пророчили карьеру юриста. Когда сдавал документы на юрфак, то рядом принимал также и факультет философии. Там же на месте решил, что не буду учиться, как все, на юридическом. Там был бешеный конкурс, мне это не очень нравилось и я перекинул документы на стол факультета философии. Забавно, но я не собирался поступать в КазНУ (бывший КазГУ), но не жалею, что закончил именно этот вуз.
Самое главное, что я вынес за годы обучения на этом факультете то, что философия - это та же высшая математика. Если математика апеллируют четкими цифрами, то философия разъясняет эти коды словами, понятиями и теориями. Это одни и те же законы мироздания и человеческого общества.
Философское образование дает широкий взгляд на действительность и на человеческую деятельность. Для меня не удивительны отрицательные поступки человека, негативные явления в жизни или положительные динамические изменения. Этот факультет воспитывает в тебе понимание сиюминутности и бренности событий, которые происходят в каждой из человеческих жизней. Это
прививает дзен и ощущение абсолютно нулевой точки, когда ты полностью принимаешь происходящее вокруг тебя.
Чем занимаются философы после вуза?
С 2002 года вовлечен в коммуникации и связь с общественностью. Факультет философии дал широкую интеллектуальную базу и четкое эссенциальное понимание существующих процессов. Научил не обращать внимание на второстепенные детали, но понимать суть проблемы и на основе этих знаний находить решение.
Это настройка критического мышления помогает находить адекватный выход. В моем случае всё значительно упрощается, как выпускника факультета философии. Кроме того, я заканчивал кафедру политологии и мы были отличны от общего философского факультета, нам преподавали актуальные на тот момент политические дисциплины: исторического, юридического, социологического и экономического блока.
Сейчас, работая директором пресс-центра в информационном агентстве «Интерфакс-Казахстан», мне приходится сталкиваться с различными людьми из разных областей. Могу свободно общаться с топ-менеджементом банка или квазигосударственных структур, а также с социологами, докторами и общественниками. Факультет дал умение работать с источником и данными. Каждый человек с вопросом ко мне закладывает в него свой ответ. Есть вещи, которые анализируются методом сопоставления
Когда мы готовим со спикерами пресс-конференцию, то к её началу я практически не владею информацией, а через час могу дать экспертную оценку, что происходит в этой отрасли и какова его динамика. Всё это благодаря факультету, потому что нас учили критическому системному осмыслению и применению различных методологий. Нас учили делать это быстро и качественно. Профессорско- преподавательский состав, который работал с конца 80-х и в начале 90-х был блестящий. Это были лучшие советские профессора, которые получили возможность не молчать и передать весь накопленный опыт в свободной академической среде. За это большой поклон им.
Философия для всех и каждого
Все студенты, так или иначе, проходят через философские дисциплины - это базовая компонента любого университета. Они обязаны проходить историю диалектики, основу философии или историю философии. Спрашивается, зачем докторам нужна философия? В последнее время всё чаще жалуются, что врачи не могут поставить точный диагноз и проанализировать состояние пациента. На мой взгляд, философия выстраивает у человека модель мышления, которая помогает решать задачи эффективно и рационально. Когда врач видит на пациенте сыпь, то он согласно протоколу минздрава начинает исключать различные болезни. Хотя существуют сопутствующие клинические симптомы. Не все молодые доктора к этому способны, они должны либо пройти долгую медицинскую практику, либо обучиться этому мышлению. Так можно говорить о любой отрасли, в которой требуются максимальная концентрация интеллектуальных и когнитивных способностей. Философия, как базовое знание, необходима всем.
Есть ли смысл поступления на факультет философии сейчас?
Во время получения образования действует главный принцип - самообразование. Задача преподавателя в том, чтобы дать направление и показать навыки работы со справочным материалом, с источников. Преподаватель дает скелет, а задача студента нарастить на нем мышцы, чтобы получить красивую форму.
Стоит ли поступать на факультет философии? Это крайне индивидуальный вопрос, потому что факультет философии подходит для людей достаточно ограниченного круга. Почему? Монетизировать знания сразу не получится, а наше общество настроено на быструю монетизацию. Получать быстрый материальный положительный эффект от тех знаний, который человек приобрел - нормально.
С философией немного по-другому, потому что её сфера применения достаточно узкая - это участие в исследованиях, либо преподавательская деятельность. В Советском Союзе одним из лучших типов вузов была партийная школа, где была сосредоточена основная кадровая база. Все бывшие руководители прошли партийные школы. Там давалась немного специфичная основа философии, потому что она была привязана к аппаратной работе.
Сейчас тоже самое и ничто не ново под луной. У нас в государстве говорят об отсутствии идеологической базы, которая необходима для формирования стройной идеологической платформы. Люди не до конца понимают, что отсутствие идеологии - это тоже идеология. Дело в том, что ни одно государство не может существовать без идейной конструкции. Вся стратегия подчинена определенным целям. Эти цели являются составной частью идеологической машины, которая заставляет государство двигаться. Всё подчинено стройной идее, которую необходимо кристаллизовать и помочь в этом нам могут философы. Они наблюдают картину в исторической ретроспективе и могут правильно сформулировать, собрать и спрогнозировать эту идею.
Философов много быть не может и не должно. Нельзя говорить о рынке философии. Это оксюморон. Это знания и специализация достаточно штучные явления. В моё время на факультете обучалось не больше двух групп и выпускники шли работать в ЦК Казахстана, в областные структуры, районы и вузы. Мои одногруппники сейчас занимают посты новостных изданий, работают на телевидение, продюсируют ток-шоу. Про остальных не могу сказать по двум причинам - это люди, которые занимаются нефтегазовым бизнесом, либо о них я ничего не знаю.
