История евреев предуралья. Евреи на Урале: волны переселения и занятия. Перемещение в Египет

Первые евреи появились на Урале в XVII столетии, еще до начало строительства столицы края – Екатеринбурга. Последующее разделение польского государства Речи Посполитой в XVIII веке спровоцировало массовое переселение евреев в Российскую империю. Екатерина II указала расселить еврейский народ до определенной границы – «черты оседлости», за пределами которой могли селиться лишь те, кто принял христианство или же отслужил в царской армии 25 лет.

Помимо этого, евреям в то время не выдавались земли для занятия сельского хозяйства и земледелия. Итог этих обстоятельств и побудил заниматься иным трудом, например: юридическое дело, врачевание, скульптура, торговля, банковское дело и т.д.

Долгое время чиновники пытались навязать евреям местный быт и культуру, смешать их общину с русским народом. Забирали их в армию, силой заставляли принимать православие, награждали денежной премией за отречение от родной веры и обращение в христианство.

Фундаментом еврейской общины в Екатеринбурге стали солдаты-кантонисты, прибывшие сюда из Николаевской губернии (юг современной Украины). Уже к завершению XIX столетия евреи в Екатеринбурге развернули интенсивное коммерческое предпринимательство. В дальнейшем они обзавелись крупными домами, часть из них стали промышленниками. Местная интеллигенция составлялась в том числе из иудеев, яркий пример – в 1906 году инженер Лев Кроль стал обладателем депутатского чина.

Черты оседлости евреев в Екатеринбурге

Никто точно не знает, существовали ли обязательные соблюдения «черты оседлости» в Екатеринбурге для евреев. В начале XX века существовали места компактного проживания возле синагоги и домов для молитв. Образовываются иудейские специальные школы и появляются погосты, где и находилось одно из первых зданий для служения богу – для этих целей из городской казны евреям были выделены средства для аренды дома на левом берегу реки Исети. К тому времени в столице Урала численность евреев превышала тысячу человек, а после революции произошел резкий прирост их численности.

Выделяются 3 волны дальнейшего переселения евреев на Урал:

• Во время I мировой войны, евреев эвакуировали семьями с западных регионов Российской империи.
• После свержения Николая II временное правительство убрало «черту оседлости» – этот фактор способствовал расселению евреев по всей России. А город Екатеринбург ввиду торгового и промышленного потенциала стал привлекательным местом жительства.
• В советские годы в связи с большими стройками очень нужны были инженеры, архитекторы и прочие специалисты, требующие высокой квалификации. На Урал приезжали образованные евреи нужных профессий. В принципе, этот народ всегда славился высоким уровнем образованности, а квалифицированные работники, как известно, в цене.

Современная еврейская община Екатеринбурга исчисляется тысячами человек. Они коммуницируют на уровне местных, всероссийских и международных организаций. К примеру, Европейский еврейский конгресс, президентом которой является Вячеслав Моше Кантор

О жизни и быте евреев «черты оседлости» хорошо известно по произведениям классиков еврейской литературы, мемуарам, семейным преданиям. Гораздо меньше мы знаем о жизни тех, кто покинул родные края в поисках счастья и поселился во внутренних губерниях Российской империи, где жизнь евреев складывалась совершенно иначе. Еще при завоевании Ермаком Сибири в ХVI веке в истории Урала упоминается еврейская община с молитвенным собранием. Впоследствии евреев стали ссылать на Урал и в Сибирь в «в службу», «на пашню», на рудники за различные провинности, сюда же бежали они из охваченной волнениями Польши.
Современники отмечали, что евреи Сибири более походили на жителей этих краев - христиан. Их отличала «широта характера, хлебосольство, радушие, спокойствие, чувство собственного достоинства, мягкость и прямота, никогда они не унижались пред чиновниками, не скрывали своей принадлежности к еврейской нации. Они плохо знали еврейскую грамоту, но были по-своему набожны, усвоили местные обычаи и нравы, участвовали в деревенских хороводах, пели русские песни. Такими их делало свободное безбедное существование среди доброжелательно настроенного местного населения, не знавшего крепостного права»(1).
60-е годы XIX века были годами усиленной миграции евреев за пределы «черты оседлости», туда, где уровень жизни был выше, практически не было конкуренции и можно было полнее реализовать свой профессиональный и образовательный уровни, предоставлялось больше возможностей вырваться из консервативной религиозной среды и приобщиться к русской культуре.
В 1903 г. было принято специальное распоряжение Святейшего Правительственного Синода, запрещавшее принимать к крещению евреев вне черты еврейской оседлости без предоставления свидетельства о праве жительства из полиции, «чтобы они не использовали принятие христианства как средство приобретения льгот, не предоставленных законом лицам иудейского вероисповедания, без действительного намерения принять крещение»(2).
Больше всего переселялось из самых восточных губерний Беларуси - Могилевской, Полоцкой и Витебской, где евреи, часто ездившие в Россию, были более грамотны, лучше знали русский язык. Говорили они на литовско-белорусском диалекте идиша, часто не обладали характерной внешностью. Отставные николаевские солдаты, купцы, ремесленники и медики, получив разрешение, обосновывались не только в Уфе и других городах, но и уездах Уфимской губернии.
Здесь, вдали от «черты еврейской оседлости», происходит изменение традиционного уклада жизни, системы еврейских духовных ценностей. Живя в близком соседстве с христианами и мусульманами, евреи уже не всегда могли строго соблюдать все традиции, в том числе обязанность не работать в субботу (если не было своего магазина или мастерской), их одежда мало чем отличается от одежды окружающих. Среди переселившихся евреев практически нет посвящающих себя изучению Торы и Талмуда: срабатывали совсем иные приоритеты.
Евреи cумели завоевать уважение и доверие местных жителей за религиозность, здоровый образ жизни (кошерное питание, трезвость и умеренность помогали сохранить хорошее здоровье), высокий профессионализм, образованность, яркую индивидуальность, доброжелательность. Да и властям они были удобны - работящие, законопослушные, регулярно платящие налоги люди.
Но назвать идиллической жизнь евреев в Уфимской губернии было все же нельзя. Над ними тяготел свод законов, циркуляров, указов, ограничивавших заселение евреями внутренних губерний России. Суровое по отношению к евреям российское законодательство требовало от местных властей неуклонно следить за ними и регулярно сообщать вышестоящему начальству о предпринимаемых мерах по ограничению переселения евреев на территорию края.
Дело в том, что только отставные нижние чины и члены их семей имели право постоянного проживания вне черты «еврейской оседлости». Ремесленники же и купцы еврейской национальности имели право жительства только при условии занятия своей профессиональной деятельностью. Так, ремесленники, даже проработавшие здесь десять или более лет, должны были подтверждать свое мастерство свидетельством ремесленной управы места приписки. Свидетельства их хозяев не принимались во внимание. Те же, кто занимался нецеховым мастерством, обязаны были предоставлять засвидетельствованные полицией удостоверения заводчиков или фабрикантов, в заведениях которых они занимались торговлей. Если же они переставали работать или меняли профиль работы, то подлежали выселению.
Решение о выселении становилось для еврейской семьи трагедией: люди успевали обжиться, наладить дело, обзавестись клиентами. И внезапно все рушилось. Пять лет (с 1886 г. по 1891 г.) тянулось дело «О выдворении из г.Стерлитамака евреев Гродзинского, Ревзона, Когана и Резиной в области постоянной еврейской оседлости»(3) за то, что они занимались не своими ремеслами, а торговлей. Просьба об отмене решения о выселении на основании того, что их следует, согласно Постановлению 1876 г., относить уже к купцам, а не к ремесленникам, не была принята во внимание. После проведенного дознания купцов и мещан города Стерлитамака, в т.ч. гласного городской Думы Наума Абрамовича Обливанникова, решено было всех их выселить.
Чаще всего евреи пытались во что бы то ни стало удержаться во внутренних губерниях, но не возвращаться туда, где местечки были разорены недавними погромами, где их ждала нищета, ибо их товар некому и не на что покупать. Но чаще всего, несмотря даже на явное отсутствие логики, власти решали вопрос отрицательно.
Во всей второй половине ХIХ века история белорусских евреев, оказавшихся на Урале, полна самых драматических событий: преследования, дискриминации, высылки. Мало что изменилось и с приходом ХХ века.
В 1905 г. рассматривается право на жительство несвижского мещанина Шломо Давидовича Бама, 39 лет, в паспортной книжке которого имелась запись: «Эта книжка имеет силу там, где евреям дозволено» (4). «Честно и добросовестно при отличном знании дела» занимался он изготовлением чернил, но работы было мало, и пришлось ему переквалифицироваться в производителя искусственных минеральных и фруктовых вод.
Тут Бама и ждали неприятности. Хоть и технологию он соблюдал и авторитетные заключения специалистов собрал, но, поскольку формально он занимался не своей профессией, Бам был выселен.
Члены еврейской общины губернии, как могли, помогали выселяемым, заступались за них перед властями, которые иногда шли на уступки. Так, полицейское управление не выселило из Уфы жившего там уже 28 лет Файву Иоселевича Нехамина, не занимавшегося своим ремеслом по состоянию здоровья, тем более, что «он не вреден для окружающего населения»(5), и Наума Ильича Фридьева из Златоуста, который «по преклонному возрасту и состоянию здоровья действительно не может обходиться без постоянного ухода и в черте оседлости средств к жизни не имеет»(6). Впрочем, в защиту выселяемых выступали не только их единоверцы. Прошение о том, чтобы в Белебее оставили 65-летнего М.Х.Басина, которому выпекать хлеб уже стало не по силам и потому он вынужден заняться хлеботорговлей, подписало 27 жителей этого города. Власти не стали возражать и в этом случае.
В апреле 1907 г. вице-губернатор А.Толстой доводит до сведения Уфимского полицмейстера и уездных исправников, что «по рассмотрении в губернском правлении списка евреев, проживающих в Уфимской губернии, замечено, что значительный их контингент составляется из пришлых вновь евреев, поселившихся незаконно без всяких на то прав и с правами весьма сомнительными, клонящимися так или иначе к обходу закона.(7) Нередко оказывается, что занимаются евреи не тем ремеслом и мастерством, на которые имеют документы и право на жительство вне черты оседлости. Все упущения в деле соблюдения законов о евреях могут быть объяснены лишь недостатком внимания со стороны чинов полиции. Губернское правление считает полезным лишь обратить внимание надлежащих полиции, уездных исправников и уфимского полицмейстера на то, чтобы права евреев на проживание вне черты оседлости всегда проверялись тщательно и все законные меры... применялись своевременно... и все срочные сведения по этому делу предоставлялись с надлежащей полностью и аккуратностью в установленные сроки».
Согласно семейным преданиям и воспоминаниям старожилов, обязанности уфимского раввина (8) выполнял переехавший из Минска с семьей в 1876 г. Лейб (Леонтий) Аронович Голынко (Галынка) (9), официально числившийся чулочных дел мастером, переселившийся в Уфу в 1876 г. Сохранившаяся в минском архиве запись о выдаче ему в 1871 г. паспорта дает некоторое представление о внешнем облике этого человека: рост - 2 аршина, 4 вершка (чуть более 160 см,- Э.Ш.), глаза - карие, волосы и брови - темнорусые, особые приметы -- бородавка около правого глаза(10). По-видимому, это был авторитетный и энергичный человек. Именно он посещал директоров уфимских гимназий и просил их разрешать гимназистам-евреям не посещать занятия по субботам. Это, как правило, дозволялось при условии, что гимназисты не будут отставать в учебе от товарищей. При доме Л.А. Голынко была кошерная столовая для холостяков.
Но существовали некоторые законы условия проживания на Урале, которые для евреев бывшей черты оседлости были неприемлемы. Так, члены уфимского еврейского молитвенного общества однажды обратились в Уфимское губернское правление с просьбой «разрешить нашему обществу иметь постоянно одно духовное лицо для резания животных и птиц по религиозному нашему обряду, ибо требуется тщательное исследование санитарного состояния животных и годности к употреблению кошерного мяса, а равно исполнения обрезания и прочих духовных запросов. Нам необходимо иметь специальное духовное лицо - резника, которого необходимо пригласить из черты еврейской оседлости».
Ответ губернского правления от 1 марта 1900 г. гласил: «Положение о резниках действительно только в черте оседлости. Ходатайство удовлетворено быть не может, так как действующим о евреях циркуляром вне черты еврейской оседлости узаконения особого духовного лица - резника не установлено. Совершение всех еврейской веры обрядов возложено исключительно на утвержденных правительством раввинов и их помощников, и никакие другие лица, кроме них, не могут исполнять эти обязанности» (11).
В конце ХIХ-начале ХХ вв. в Уфимской губернии насчитывается более 700 евреев: сапожников и чулочников, слесарей и жестянщиков, портных и шапочников, мелких торговцев и купцов, мыловаров и сыроваров, акушерок и врачей, дантистов и провизоров. Принимали евреи активное участие в общественной жизни губернии, были членами различных попечительских комитетов.
Как и в других центральных и восточных губерниях Российской империи, евреи в конце XIX - начале ХХ вв. переживают начавшийся с появлением наемного труда кризис традиционного уклада. Меняется образ жизни, психология, даже облик людей. На многих фотографиях начала ХХ в. на мужчинах уже не видно головных уборов, замужние женщины не покрывают голову платком, одеты они по моде того времени. Имена у многих по давней еврейской традиции двойные, а у некоторых - с характерным еще для первой половины XIX в. уменьшительно-уничижительным оттенком (Ривка, Мордко). Можно предположить, что, общаясь постоянно с нееврейским населением, они называют себя более удобными для произношения именами, переделывая их на русский манер.
Попытки изменения имен в документах вызвали недовольство властей. В связи с этим в апреле 1893 г. в 129 номере «Правительственного вестника» приводится Высочайшее утвержденное мнение Государственного Совета, воспрещающее евреям менять имена и прозвища, «под коими они записаны в метрические книги». Дети же при рождении получают уже вполне официально более приемлемые, с точки зрения родителей, имена. Губернское правление «не усматривает ничего предосудительного» в этом: «Евреи вправе при рождении давать своим детям такие имена, которые употребительны среди народа, на территории которого они проживают».
В дальнейшем этот процесс среди ассимилированной части еврейского населения края идет весьма интенсивно. Если в начале XX в. самым распространенным мужским именем (или отчеством) было Мошко (Мовша, Мордко), то их дети или внуки - уже Марки, у женщин часто встречается имя Люба и уж совсем необычное - Слава. В метрических книгах за 1908-1911 гг. появляются новые имена, многие из которых получат в ХХ веке широкое распространение среди российских евреев: Анна, Полина, Эмилия, Адель, Тамара, Ираида, Клара, Дина, Надежда, Нетта, Лидия, Виталий, Зиновий, Владимир, Лев.
Высок образовательный уровень евреев. Статистические данные свидетельствуют о высокой посещаемости евреями библиотеки и музея Уфимского Губернского комитета. В начале ХХ в. в Уфимской губернии работает большое количество врачей, дантистов и провизоров, хотя власти стремились, по возможности, заменять их лицами других национальностей.
Так, значительный вклад в развитие психиатрической помощи в Башкирии внес Яков Фебусович Каплан, приписанный к Минскому дворянскому собранию, который по окончании медицинского факультета Тартуского университета и специализации по психиатрии в Берлине и Гейдельберге в 1901 г. приехал в Уфу. Здесь им за короткое время было опубликовано 15 научных статей, впервые в России сделан перевод на русский язык «Введения в клиническую психиатрию» немецкого психиатра Э.Крепелина (30 клинических лекций). Став заведующим психиатрической больницей, Я.Каплан стремился улучшить и расширить помощь душевно больным, улучшить снабжение лекарствами и инструментарием, изменить существующий порядок проведения судебно-психиатрической экспертизы. Однако в этом последнем вопросе не нашел поддержки коллег. В такой обстановке 17 августа 1907 г. он был убит одним из криминальных испытуемых. Было ему всего 32 года (12).
Несмотря на относительную стабильность жизни, евреи и в Уфимской губернии не чувствовали себя комфортно. После страшного Кишиневского погрома во все епархии был направлен Указ Императора «О желательности воздействия православного духовенства на его паству для предотвращения ее от проявления враждебного отношения к евреям». Местному духовенству предписывалось «разъяснять и внушать своим прихожанам, что евреи, как и все племена и народы, входящие в состав российской Империи,- подданные того же государства и граждане одного отечества. Учинять над ними всякого рода насилие - это вопиющее преступление, гибельное не только для самих участников беспорядков, которые должны предстать перед судом, но и вредное для всего общества и государства» .(13)
В 1905 г. газеты писали: «Ввиду слухов о предстоящем еврейском погроме администрацией приняты меры в подавлении беспорядков в самом начале».(14) Тем не менее, погромы произошли в Уфе, других городах. И все же здесь было спокойнее, чем в южных губерниях России. Не случайно в годы послереволюционной реакции (1906-1910) в Уфимскую губернию устремился поток беженцев от погромов, и число евреев возросло в 1,5 раза.
С началом Первой мировой войны около 400 тысяч евреев встало «под ружье». Их процент в действующей армии, как и процент убитых и раненых (погибло около ста тысяч российских евреев), был выше того, который составляли они по отношению к общему числу граждан Российской империи (15).
Несмотря на то, что евреи проливали кровь, защищая Отечество, штаб Главного командования в мае 1915 г. принимает решение о немедленной высылке двухсот тысяч евреев из пограничных Курляндской и Ковенской губерний в Поволжье, на Урал и в другие регионы в связи с обвинениями их в пособничестве врагу, поскольку, в отличие от других жителей, они могли свободно изъясняться с немцами на своем родном языке идиш (16). Положение о «черте оседлости» временно отменялось.
Выселение производилось в течение 48(!) часов. Часто людям не разрешалось брать с собой необходимые вещи, перевозили их в вагонах с надписью «Шпионы». Немного позже, с началом боевых действий на территории западных губерний, часть евреев добровольно покинула местечки. Привыкших к полунищенскому существованию, задавленных непосильными налогами жителей местечек поразило процветание уфимцев. Жизнь была дешевой, изобилие мяса, меда вспоминалось потом всю жизнь, многие остались здесь после войны навсегда.
Именно эти, глубоко религиозные, получившие традиционное еврейское образование, плохо знавшие русский язык люди, которых почти не коснулась начавшаяся в конце ХIХ в. эмансипация, привнесли еврейскую ментальность, традиции и язык в уже значительно ассимилированное еврейство Уфимской губернии. В соответствии с многовековыми традициями члены местной общины оказали прибывающим беженцам всемерную помощь и поддержку.
Среди прибывших в Уфу евреев можно отметить семью смолокура из-под Минска Хаима Абрамовича, племянника знаменитого еврейского писателя Менделе Мойхер-Сфорима (Шолома-Якова Абрамовича). Сын Хаима Лев воевал в качестве вольноопределяющегося, а потом какое-то время жил в Уфе, окончил медицинский факультет в Смоленске и в начале 20-х годов уехал в Палестину, где много лет возглавлял госпиталь в Тель-Авиве.
В 1914-1918 гг. уфимским раввином был приехавший из Белоруссии Шимен Абрамович Богин (1859-1918), потомки которого до сих пор живут в Уфе.
За годы первой мировой войны еврейское население Уфимской губернии возрасло почти в два раза. Новые переселенцы были в подавляющем большинстве бедными местечковыми кустарями, сапожниками, портными, скорняками с многочисленными семьями, как и те, кто в 1905 г. бежал сюда от погромов. Попадали в Уфу и военнопленные, австрийские подданные, которых нередко поселяли в еврейских семьях.
Селились беженцы не только в городах, но и в селах (Иглино, Давлеканово), где и раньше были еврейские общины. Только в одной Уфе в 1916 г. скопилось около 5 тысяч беженцев (евреев, поляков, латышей). Половина их была размещена национальными организациями по частным квартирам, на содержание каждого беженца выделялось 2 рубля в месяц. При губернском попечительском комитете существовала специальная секция, ежедневно квартирные попечительницы навещали закрепленные квартиры (17).
11 апреля 1915 г. состоялось собрание уфимской еврейской общины, на котором присутствовало более 50 человек. Председатель правления Бомштейн доложил собравшимся, что уфимский губернатор разрешил правлению общества учредить временный комитет для сбора пожертвований среди евреев на нужды пострадавших от военных действий евреев. Из сообщений петербургского еврейского комитета, в условиях голода и нищеты оказались более 500 тысяч беженцев. «До сих пор мы делали пожертвования,- сказал один из ораторов,- теперь пришла пора [самим] приносить жертвы» (18).
Был учрежден дамский благотворительный комитет помощи местным и проезжающим евреям, не имеющим средств следовать далее, который должен был выдавать им средства для проезда до ближайшего большого города или станции. Комитет при общине брал на себя обязательство устроить в Уфимской губернии от 100 до 150 евреев-ремесленников (токарей, водопроводчиков, портных) при условии наличия у них ремесленного свидетельства, дающего право проживания вне черты оседлости (19).
В Уфимской губернии, где революционное движение было достаточно интенсивным, во всех революционных партиях в группах лидеров были и евреи.
Перед революцией и в годы гражданской войны евреи участвуют во всех партиях и политических движениях левого толка, существовавших в то время в Уфимской губернии. В Уфе функционировал еврейский социалистический клуб, в который входило 76 человек. Пройдет немного времени, и часть из них создаст в Уфе еврейскую секцию РКП, которая развернет активную агитационную деятельность среди еврейских ремесленников. Хотя еврейского пролетариата здесь практически не было, после февральской революции была создана башкирская организация БУНДа, куда вошли рабочие Уфимских железнодорожных мастерских и небольших частных предприятий. С 1917 г. существовала в Уфе и сионистская организация «Поалей-Цион». По инициативе местной еврейской молодежи образовался кружок, который входил в непосредственное сношение с сионистами Петрограда.
Уфимский еврейский временный комитет помощи жертвам войн развернул еще в конце 1917г. «очаг». Были оборудованы амбулатория, богадельня, детский очаг. Было создано Уфимское общественное еврейское училище. Заведовал училищем Исаак Марголин, исполнявший позже еще и обязанности общественного раввина.
30 июля 1919 г. при Уфимском губкоме партии была организована еврейская секция, которая должна была вести коммунистическую работу среди еврейского пролетариата. «Надеемся на самую широкую поддержку со стороны еврейского пролетариата, ибо неоднократные заявления со стороны еврейских рабочих о желании вступить в коммунистическую партию дают уверенность в успехе нашей пропаганды»,- записано в резолюции первого заседания (20). 2 августа секция была утверждена Губкомом, о чем было сообщено в Центральное бюро еврейских секций в Москве, а также в секции Киева, Минска и Самары, у которых просили литературу.
Организовали евсекцию 10 коммунистов и 22 сочувствующих. Актив составили коммунисты Геллер, Друкаров, Кругер, Персов, Тумаркин, Померанц, Хасид и «сочувствующие» Винокуров, Роза и Сарра Гольдшмид, Капущевский, Лемер, М.Лившиц, Хотимлянский, Х.Фридман, Ф.Шуб. Председателем бюро стал С.Д.Персов, а после него С.Аншельс. Техническую работу выполняла Э.Лемер, корреспондентом был Столер. Были эти молодые люди выходцами из западных губерний России, их родным языком был идиш, но они свободно владели и русской грамотой. Они требовали регистрации всех коммунистов, знавших этот язык, и направляли их на собрания или иные мероприятия, проводимые еврейской общиной, дабы постоянно держать ситуацию под контролем.
Одним из направлений деятельности еврейской секции стало наступление на сионизм, против которого всегда выступали большевики. «Контрреволюция в Уфе»,- так назвала газета «Известия» Губревкома сионистов (с подачи евсекции, обратившей внимание местной ГЧК на их «вредную контрреволюционную деятельность, поддерживаемую империалистами Антанты») и агентов Колчака (ибо при нем партия сионистов была легальна), «находящихся под крылышком Лиги наций и цивилизованных англичан, старающихся и при Советской России одурманивать еврейские рабочие массы (21). Однако городской комитет сионистской организации просуществует еще какое-то время и будет проводить свои мероприятия. Существовала в Уфе молодежная организация «Гаховер» и «ответвление» от сионистской организации «Гехолуц».
Значительную роль в жизни еврейской общины Уфы играли выходцы из Северо-Западного края. Среди них - педагоги еврейских школ, которые тогда работали только в Уфе и располагались в синагоге. В школе первой ступени №30 обучалось 203 ученика. Среди преподавателей были Лившиц Хаим Липович, окончивший Виленский еврейский учительский институт (жил в Уфе с марта 1916 года, член еврейской социал-демократической партии «Поалей Цион»), и Острун Бейла Самуиловна, окончившая 6 классов Виленской гимназии. В школе первой ступени №62 обучалось 100 детей, а среди учителей были Залесквер Бейла Гешелевна, закончившая гимназию в Могилеве и педагогические курсы в Уфе, член БУНДа, и Шендерович Рива Пейсаховна, приехавшая из Бобруйска, член ВКП(б) (она же заведовала еврейской библиотекой).(22)
В Уфе в тяжелые годы разрухи и голода временно были созданы детские дома для еврейских детей. В начале 1920 года их было три: два - для детей школьного возраста и один - для дошкольников. Просуществовали они до 1923 г.
Анна (Хана) Левина, прибывшая с родными в Уфу в 1919 году, работала вначале в детдоме №19 для детей школьного возраста, затем заведовала детдомом #4 для дошкольников. В 1922 г. вместе с детьми она перешла в детдом №18. В сентябре 1923 года этот детдом был переведен в г.Гомель.
Репрессии против иудаизма коснулись и Башкирии. В 1929 году постановлением БашЦИКа была закрыта синагога в Уфе (в ее здании расположился клуб НКВД). Евреи стали молиться по домам, несмотря на преследование властей. 23 октября 1931 года с письмом к председателю БашЦИКа обратился Самуил (Шмуэль) Мовшевич Гершов, почти 70 лет игравший видную роль в жизни уфимской еврейской общины. Его называли «святым человеком». «У нас, евреев,- писал С.Гершов,- не только отобрали то, что имели, и не только не дали ничего взамен, но всячески ставят разные препятствия к тому, чтобы у нас был свой угол» (23).
Дочь Гершова, Бася Самуиловна Вагнер, в своих воспоминаниях, озаглавленных «Мы - евреи из Уфы», пишет: «Отец приехал в Уфу в 1915 году по мобилизации из п.Друя Виленской губернии, работал сапожником. Мать, Двойра Берковна, белошвейка, с шестью детьми перебралась сюда годом позже. В Уфе у них родилось еще двое детей. Всю жизнь они были религиозными людьми: ходили в синагогу (отец с сыновьями - каждую неделю, мать с дочерьми - по праздникам, и сидели на втором этаже на балконе). Папу в городе хорошо знали (даже и не евреи). Если где-нибудь появлялся нуждающийся еврей, его посылали к папе, который помогал с жильем, в приобретении топлива, одежды, с устройством на работу, давал деньги. Работая на фабрике им.Ворошилова, он добился выходного на субботу (работал в воскресенье). Родители были грамотными по-еврейски (идиш). Детей обучал меламед на дому. Мне уже учиться не пришлось. Дома разговаривали по-еврейски, а когда появились внуки,- то с ними уже по-русски. После закрытия синагоги молились по домам и чаще всего у нас, по всем адресам, где проживал отец. Его много раз вызывали в ГПУ, НКВД, требуя, чтобы он перестал устраивать молельни, но он каждый раз настаивал на своем и требовал, чтобы вернули синагогу. Несмотря на угрозы с их стороны, он продолжал собирать «миньян» по субботам и праздникам».
«Мацу стали печь по домам,- продолжает Б.С.Вагнер.- В 1931 году у нас дома собирались несколько семей - родные, друзья, соседи, чтобы испечь мацу. Кто-то донес об этом. Пришли из финотдела и, обвинив отца в незаконных доходах, описали и вывезли почти всю мебель, швейную машину. Когда отца оправдали, было поздно - всю нашу мебель продали в комиссионке за бесценок. Мама и тетя Хая Эйдельман постоянно занимались благотворительной деятельностью: собирали деньги и вещи для бедных.»
Меняется образ жизни, расширяется круг интересов и возможностей, молодежь отходит от традиций, семейных профессий, работает на стройках пятилеток, учится, служит в РККА. Дочь раввина из Белоруссии Фрида Борисовна Стернин, врач-дерматовенеролог, разрабатывает оригинальную методику лечения экземы. Ее сестра Берта Борисовна приехала в Башкирию после окончания Саратовского мединститута в 1923 г., работала хирургом в Первой Совбольнице. Здесь ею выполнена первая в республике операция на сердце. Жизнь этой замечательной женщины оборвалась трагически в 1937 г., когда потерпел аварию самолет, на котором она вывозила из Красноусольска прооперированного ею больного.
Почти 4000 евреев жило перед войной в республике. Но с началом войны в Башкирию вместе с предприятиями и учреждениями, вузами и научно-исследовательскими институтами были эвакуированы тысячи людей - цвет научной, культурной и технической интеллигенции. Среди них было немало евреев. В институтах преподавали академики. Ветераны труда вспоминают, что на нескольких заводах были «еврейские» цеха, т.е. работали практически только одни евреи.
Из западных областей СССР, бывшей черты «еврейской оседлости», днем и ночью под огнем противника шли эшелоны, увозя на восток беженцев - стариков, женщин, детей. На Уфимском вокзале, на маленьких станциях их встречали толпы людей: башкиры, татары, русские. Они приводили приезжих к себе домой, кормили, ухаживали за ними, помогали найти работу, поддерживали морально. Благодарную память об этом хранят не только дети войны, но и родившиеся и выросшие на земле Башкортостана их уже взрослые сегодня дети и внуки.
Беженцев расселяли по общежитиям, коммуналкам (нередко по 8-10 человек в комнате), частным квартирам, многих - в селах и деревнях. Значительное увеличение населения не могло не вызвать определенные сложности и недовольство у отдельных местных жителей, которых «уплотняли»; подскочили цены на рынке, зимой 1941-1942 гг. голодающим людям приходилось сутками стоять на морозе за пайкой хлеба. Впрочем, так было повсюду. К чести наших сограждан, они поняли беду людей, потерявших на оккупированных территориях все: близких и кров. Уфимская еврейская община организовала помощь эвакуированным. В доме Софьи Карповны Павлукер кормили малоимущих.
Отвоевав, приехали сюда, к своим семьям, фронтовики. И сегодня в Башкортостане живет немало евреев, нашедших здесь спасение от Холокоста. Поселились в республике после войны и бывшие узники гетто, которым было слишком тяжело оставаться там, где все напоминало о пережитом. После окончания Великой Отечественной войны в нашей республике проживало 8-9 тысяч евреев, из которых почти половина - те, кто нашел в Башкортостане спасение от ужасов Холокоста.
Но беды еврейского народа не завершились с окончанием войны. В период кампании по «борьбе с космополитизмом» (1948-1953 гг.) были уничтожены виднейшие деятели еврейской культуры. Среди репрессированных в эти годы в Башкирии был и замечательный педагог и литературовед, уроженец Дриссы Моисей Григорьевич Пизов.
В разгар войны, в 1942 г., М.Пизов защитил кандидатскую диссертацию «Проза М.Ю.Лермонтова и западноевропейская романтическая литература первой половины XIX века», в 1943 его утвердили в звании доцента кафедры русской и всеобщей литературы Башкирского педагогического института. Блестящий лектор и педагог, кумир молодежи той поры, Моисей Пизов был непримиримым борцом с догматизмом в литературе.
В 1950 г. М.Г. Пизов был арестован и обвинен в создании антисоветской группы, троцкизме, антисоветской агитации. Стремясь предотвратить репрессии по отношению к жене и издевательства, вынужден был признать себя виновным. По статье 58-10 М.Г.Пизов был осужден на 10 лет лишения свободы и этапирован в Сибирь, в лагерь под Иркутском. Здесь он заболел туберкулезом, в октябре 1954 г. был комиссован и вернулся полуживым в Уфу. В ноябре 1956 г. его дело было пересмотрено, постановление от 2 сентября 1950 г. в отношении М.Г.Пизова отменено и производством прекращено.
До последних дней жизни он работал заведующим кафедры русской и всеобщей литературы БГУ. М.Г.Пизовым написано более 20 статей по литературоведению о творчестве
А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, В.Каверина, Гете, Бальзака, Шекспира, Гейне, о взаимовлиянии русской и западноевропейской литератур, он оставил свыше 60 стихотворений, воспитал замечательную плеяду башкирских литераторов.
В 50-70-х годах уфимские ВУЗы окончило немало юношей и девушек из Украины, Белоруссии, Молдавии, которые приехали сюда, ибо еврею на Урале поступить в институт было легче, чем в Европейской части СССР. Некоторые остались впоследствии здесь работать. Урал стал их родиной.

Поляки (самоназвание поляци). Принадлежат к западной ветви славянских народов. Основное население Польши. В Рос-сии проживает 73 тыс. человек (по переписи 2002 г.).

Язык - польский. Письменность - на основе латинской графики.

Верующие поляки - в основном католики, есть протестанты.

В России поляки появились в начале XVII в. по окончании «смутного времени» и изгнания польских войск из России. При-нимали участие в освоении Сибири. С середины XVII в. соци-альный состав мигрантов-поляков постоянно менялся. Первоначально это были смоленские и полоцкие шляхтичи, присягнувшие на верность русскому царю и вошедшие в военно-служилое сословие. Следы их пребывания на Южном Урале (во всяком случае - в Уфе) просматриваются. Ярким эпизодом истории Урала явилось пребывание здесь ссыльных конфедератов. Взятые в плен конфедераты были сосланы в города Урала, часть из них стали рядовыми в Оренбургском отдельном корпусе. Они оставили заметный след в развитии местной культуры, в формировании европейских норм жизни.

Приток ссыльных особенно возрос после польских нацио-нально-освободительных восстаний 1830-1831 и 1863-1864 гг. В 1865 г. в городах Оренбургской и Уфимской губерний под надзором полиции находилось 485 человек. Кроме этого, часть ссыльных размещалась в селах Челябинского и Уфимского уез-дов. Поляки, сосланные на Урал в XIX в., продолжали традиции, заложенные их предшественниками: выполняли функции врачей, учителей, ученых, музыкантов. В связи с недостатком образованных людей в губернии местные власти вынуждены были допускать ссыльных к работе в различных учреждениях. На службе в Оренбургском губернском правлении состоял У. Родзевич. В Верхнеуральске письмоводителем служил А. Липиницкий, 244 в Оренбургской казенной палате - Р. Шарловский. Учителями были И. Родзевич, В. Коско, А. Шумовский, Э. Страшинский. Многие поляки зарабатывали на жизнь ремеслом: столярным, сапожным, шорным, портняжным. Поляки активно внедрялись в местную среду. Они устанавливали контакты не только с русскими, но и с представителями коренных народов.

Поляки появлялись на Южном Урале не только в качестве ссыльных. Многие из них добровольно избирали Урал местом жительства. С началом строительства Западно-Сибирской же-лезной дороги в Челябинске значительно увеличился контингент польского населения. Поляки служили инженерами, техниками, десятниками, бухгалтерами, счетоводами. Начальником строи-тельства был К.Я. Михайловский; среди административно-управленческого персонала дороги В.М. Павловский, А.В. Ливе-

ровский, А.Ф. Здзярский, братья Штукенберги. Согласно статистическим данным, в Челябинске наблюдался рост католического населения: в 1863 г. - 23 человека, в 1897 - 255, в 1910 - 1864.

Об увеличении численности поляков на Южном Урале достаточно красноречиво говорят факты строительства католических храмов - костелов. Первый такой храм был построен в Оренбурге. В 1898 г. был открыт деревянный костел в Челябинске. В 1909 г. началось строительство каменного костела.

Оседая на новых землях, поляки достаточно часто ассимили-ровались за счет браков, обращались в православие, утрачивали этнические корни. Однако распространение среди старожилов Южного Урала традиционных польских фамилий надежно со-храняет след этого народа в региональной истории.

Немцы (самоназвание дойче). Основное население Германии. По переписи 2002 г., в России проживает 597 тыс. человек, в Челябинской области - 28457 человек.

Язык - немецкий (германская группа индоевропейской языковой семьи).

Конфессиональная принадлежность - христианство (преимущественно католики и лютеране, а также небольшое

количество протестантов: баптистов, адвентистов, меннонитов, пятидесятников).

Предки российских немцев переселялись на территорию страны в разное время и из разных мест. Приток немцев в Россию особенно усилился при Петре I и его приемниках. Это были ремесленники, купцы, ученые, военные. Немцы приняли активное участие в колонизации незаселенных территорий России, в том числе и Южного Урала. Этому способствовала перенаселенность германских земель. В России всех переселенцев из северных земель (в зависимости от политической ситуации) называли шведами, немцами или саксонцами. По переписным дореволюционным документам, их выделяли и по конфессиональному признаку - немецкие переселенцы в Россию были преимущественно лютеране.

Русское название «немцы» обозначало не понимающих русский язык, немых. В число немцев однозначно попадали шведы и голландцы, средипоследних Иван Андреевич Рейенсдорп и Павел Петрович Сухтелен, два губернатора Оренбургского края. Хорошо известно на Урале имя их соотечественника, основателя Екатеринбургской крепости и завода (1723 г.) - Георга Вильгельма де Генина, выдающегося специалист в области фортификации и горно-металлургического дела, генерал-лейтенант артиллерии. Он был приглашен на русскую службу в 1697 г. В течение 12 лет был управляющим казенными заводами на Урале и в Сибири. Де Геннин занимался не только организацией металлургического и военного производства, но и научной деятельностью. Собирал материал для книги об уральских и сибирских заводах и серьез-но интересовался древностями. Ученый собрал большую коллекцию археологических вещей, описания и рисунки которых были включены в книгу (впервые была напечатана на русском языке в 1937 г.). Материалы этой книги привлекают внимание специалистов до настоящего времени.

Строительство заводов и организация военной службы в пог-раничных крепостях привлекли на Южный Урал значительное 246 количество иностранных служащих лютеранского вероисповедания. В середине XVIII в. в Оренбурге уже существовал лютеранский приход. Для обслуживания духовных потребностей прихожан, по представлению губернатора Авраама Путятина, Екатерина II указом от 16 ноября 1767 г. велела «учинить» в Оренбурге должность дивизионного проповедника. Первый проповедник Филипп Вернбюргер прибыл в Оренбург 12 марта 1768 г. Здесь в 1776 г. была освещена первая в губернии лютеранская церковь (кирха) Св. Екатерины. Средства для строительства церкви были собраны по лютеранским приходам России. Большую поддержку оказал губернатор Рейенсдорп. Последующие ремонты и перестройки здания осуществлялись при содействии государственной казны. В сборе средств на колокола для этой церкви (1895- 1897 гг.) участвовали представители различных верований: треть суммы собрали немцы, остальные - русские купцы. Весь штат лютеранских полевых и дивизионных проповедников содержался за счет средств Министерства внутренних дел. Правительство на протяжении XVIII-XIX вв. демонстрировало лояльную политику по отношению к иноверцам, и в первую очередь, к лютеранам. Ситуация изменилась в период первой мировой войны.

Одновременно с приходами для военных на Южном Урале возникли приходы для гражданского населения. В первой по-ловине XIX в. одна из крупных немецких диаспор сложилась в Златоусте. В 1811 г. здесь была учреждена должность лютеранс-кого проповедника. Приход существенно увеличился после того, как в 1815 г. в Златоусте была открыта фабрика по производству холодного оружия. По контракту, заключенному управляющим Златоустовскими заводами Г. Эверсманом, на Южный Урал прибыла группа оружейников частного завода в Золингене, который к этому времени прекратил работу. К 1818 г. немецких мастеров в Златоусте насчитывалось 115 человек (вместе с семьями - 450 человек). В 1849 г., когда уже сформировалась своя школа оружейников, на фабрике сохранили привилегии за 102 мастерами.

Основателями Златоустовской школы украшенного оружия стали

Вильгельм-Николай Шаф и его сын Людвиг. Оружейные мастера поселялись на Урале на чрезвычайно выгодных для них ус-ловиях. Им предоставлялось право судиться своим судом, иметь школу, церковь и клуб. В 1880-е годы (после требования канц-лера Германии Бисмарка вернуться на родину) большинство немцев Златоустовской диаспроры предпочли принять российское подданство. Посетивший Златоуст в 20-е годы XIX в. редактор «Отечественных записок» П.П. Свиньин оставил восторженные воспоминания о городе, представив его «уголоком Германии, перенесенным в Уральские горы».

О росте городского немецкого населения свидетельствовал факт открытия нового прихода в Троицке (1872 г.).

После строительства Транссибирской железной дороги на Южном Урале значительно расширилась сеть сельских немецких поселений (прежде всего за счет передислокации с юга России менонитских колоний). Менониты - последователи одного из движений протестантского направления. В конце XIX в. на Южном Урале возникло три менонитских поселения: Ново-Самар- ское, Оренбургское и Давлекановское. Менониты организовали высокопродуктивное и технически оснащенное производство сельскохозяйственной продукции.

Перепись населения 1897 г. показала, что всего в России проживало 1790,5 тыс. человек; в Оренбургской губернии - 70% всего немецкого населения Урала, что составило 5457 человек. Из них в городах проживало 689 человек, а в уездах - 4768. Еще один поток немецев на Южный Урал связан с аграрными реформами П. Столыпина (начало XX в.). Немцы перемещались на Урал в общей массе переселенцев.

В Челябинске немцы прежде всего имели возможность заниматься торговой деятельностью. Если в 1894 г. здесь насчитывалось 34 человека лютеран, то в 1911 г. их численность достигла 497. В 1906 г. в Генеральной консистории обсуждался вопрос о выделении для них самостоятельного прихода в Челябинске. Однако кирха в городе так и не была построена. 248

С появлением на Урале немцев связано распространение образования и грамотности. В 1735 г., по инициативе начальника казенных заводов Урала В.Н. Татищева, в Екатеринбурге была открыта немецкая школа. Ее первым ректором стал Бернгард Штер- мер. Школа была учебным заведением повышенного типа. В нее направлялись дети высших слоев общества и управленческого персонала горных заводов, окончившие словесную или арифметическую школы или обучение на дому. Двери школы не были закрыты и для детей мастеров и заводских работников. Наряду с чтением, письмом, грамматикой немецкого языка и переводами в учебном заведении преподавались основы истории, географии, священного писания. Знание немецкого языка, по мысли В.Н. Татищева, могло открыть русской молодежи доступ к литературе по горнозаводскому делу, которая издавалась преимущественно на немецком языке. При школе была создана библиотека из книг, журналов и газет. Учебное заведение подготовило большое ко-личество переводчиков, которые направлялись к иностранным специалистам Урала и Сибири.

По переписи 1897 г., в Оренбургской губернии около 70% всего немецкого населения было грамотным. Примерно треть мужского населения умела читать на русском языке, столько же - на немецком. Женщины-немки лучше знали немецкую грамоту. В это время детей в немецких семьях предпочитали обучать на русском языке.

На протяжении многих веков жизни среди русского населе-ния немцы не только активно внедрялись в российскую культуру, но и сами подвергались ассимиляции (обрусению), не утрачивая при этом этнического лица. Высокий уровень грамотности, наличие среди немцев квалифицированных ремесленников (сапожников, портных, часовых дел мастеров), узких специалистов (лекарей, аптекарей и пр.) создавали им уважительное отношение в обществе. В XX в. жизнь немцев в России утратила прежний статус и стабильность. В 1930-1940 гг. немцы получили автономию - была создана Немецкая Поволжская Республика.

Но в годы Великой Отечественной войны немцы стали изгоями. Республика была упразднена. Около 1 млн. человек было депортировано в Казахстан, на Урал и в Сибирь. После окончания войны до 1956 г. немцы находились под надзором милиции. В 1964 г. были частично реабилитированы. С 1979 г. в России активизировалась эмиграция немцев на историческую родину. По переписи 1926 г., численность немцев в России составляла 1238,5 тыс. человек, в 1989 - 842,3 тыс.

На территории России немцы жили обычно изолированно от других этносов, что позволяло им сохранять этнические тради-ции. Однако культура российских немцев существенно отлича-ется от собственно немецкой культуры. Обусловлено это двумя факторами. Во-первых, к моменту появления в России первопо-селенцев не существовало единой немецкой культуры (Германия была поделена на более чем 300 самостоятельных княжеств). Немецкому этносу и культуре предстояло еще пройти этап формирования. Во-вторых, проживая в совершенно новых экологических условиях, немцы приспосабливались к ним. Это касалось и строительных материалов, и состава стада, и номенклатуры возделываемых культур и т.п. В России шел процесс формирования немецкого субэтноса, что нашло отражение в его названиях: «русские немцы», «советские немцы». Из особенностей субэтнической культуры следует обратить внимание на низкий уровень урбанизации. По переписи 1926 г., он составлял 14,9%. Российские немцы были в основном сельскими жителями. Городские немцы значительно отличались от других этносов особенностями демографического поведения. Для них были характерны поздние браки и низкая рождаемость. Такая модель поведения была сформирована в Западной Европе уже в XV в.

Евреи - общее этническое название народностей, истори-чески восходящих к древним евреям. Основное население Израиля. Проживают в различных странах.

Язык - иврит, идиш, языки стран, где проживают.

Религия - иудаизм.

В Челябинске появились в середине XIX в. Это были солда-ты действительной 25-летней службы, выпускники школ воен-ных музыкантов (кантонистов). В 1840 г. их было 40 человек, в 2000 г.- 4,4 тыс. В 1990-е годы около 50% евреев эмигрировали.

До революции проживали в городе на основании документа о временном разрешении, поскольку основное место их проживания определялось чертой еврейской оседлости, введенной в 1791 г. В связи с тем что евреи не имели права владеть землей, домами (за исключением отставных солдат и лиц со средне-специальным и высшим образованием), большую их часть в Челябинске в конце XIX в. составляли отставные солдаты и унтер-офицеры. Кроме того, мальчики из еврейских семей, направленные в военные школы и в принудительном порядке обращенные в православие, после учебы и длительной службы часто оставались в местах, где вышли в отставку. Преимущественно евреи занимались торговлей, медициной, а также ювелирной, издательской, аптечной, швейной, хлебопекарной деятельностью.

Увеличение численности еврейского населения началось в начале XX в. и было связано с временной отменой черты осед-лости (во время первой мировой войны правительство разрешило еврейским беженцам жить на Урале и в Сибири), промышленным ростом города. Росту численности также способствовал отток еврейского населения из западных районов России в связи с погромами (в Челябинске во время еврейского погрома 1905 г. погибло несколько человек). Косвенно этому способствовал пуск Транссибирской железной дороги. Дети обучались в хедерах (начальных школах), в еврейской школе, в рамках пятипроцентной нормы в реальном училище, гимназии, торговой школе. Центром общественной и религиозной жизни евреев в Челябинске была синагога (иудейский храм), построенная в 1900-1905 гг. Именно при ней была открыта еврейская школа и общество помощи бедным евреям, позднее - беженцам, прибывшим в Челябинск во время первой мировой войны. Еврейская община шефствовала над семьями защитников Отечества.

Октябрьская революция 1917 г. изменила социальный состав евреев. Представители крупного и среднего капитала эмигрировали. В связи с ликвидацией еврейских обществ (1917), запрещением и изъятием книг на иврите (1919), конфискацией из синагоги всех серебряных изделий (1921), а затем и закрытием еврейских школ и синагоги (1929) изменились и национальные традиции. Ослабление национально-религиозных традиций содействовало быстрой ассимиляции евреев. Этому способствовали приобщение к советской культуре и смешанные браки. Одновременно новая власть позволила евреям учиться в высших учебных заведениях, участвовать в политической, экономической, общественной и культурной жизни города.

В период индустриализации 1920-1930-х гг. евреи внесли свой вклад в создание нового общества: работали на строительстве заводов, в партийных и государственных органах (директор ЧТЗ А. Брускин, главный инженер И.Я. Нестеровский, начальник строительства ЧГРЭС Я.Д. Березин, первый секретарь Тракторозаводского района A.M.Кричевский и др.). Многие из них стали жертвами репрессий во второй половине 1930-х гг.

В годы Великой Отечественной войны численность евреев увеличилась за счет эвакуированных, но сократилась в после-военные годы: многие вернулись на старое местожительство. В конце 1940-х гг. были сняты с руководящих постов почти все евреи. В 1953 г. по «делу врачей» были арестованы 10 руководителей кафедр мединститута. В 1990-е гг. началось возрождение религиозной и национально-культурной жизни еврейского населения: возвращена синагога, открыты еврейские школы, библиотека, созданы общественные организации.

Из книги «Человек, который принял жену за шляпу», и другие истории из врачебной практики автора Сакс Оливер

Библиография Основная литература Хьюлингс Джексон, Курт Голдштейн, Генри Хед, А.Р. Лурия – выдающиеся ученые, отцы неврологии. Их размышления и открытия посвящены проблемам, не так уж сильно отличающимся от тех, с которыми приходится сталкиваться сегодня нам. Работа