Уния церковная
(лат. соединение) - слияние исповеданий православного и католического, причем, с одной стороны, признается главенство папы, чистилище, нахождение Св. Духа и от Сына, с другой - допускается брак белого духовенство и богослужение на родном языке, с сохранением восточных обрядов. В половине XI в. последовал полный разрыв между церквами восточною и западною. Вместо прежних мирных отношений между ними установились отношения неприязненные. Своими жестокостями и поруганием греческой святыни во время крестовых походов латиняне сделали эти отношения даже враждебными. Греки ненавидели латинян, как еретиков и своих притеснителей; латиняне, в свою очередь, ненавидели греков как схизматиков (как они их называли) и как людей двоедушных и коварных. Вражда нередко выражалась в кровавых столкновениях. Несмотря на это, греки и латиняне часто предпринимают попытки к соединению церквей. Были особенные причины, которые побуждали их искать церковного союза. Папы, и по разделении церквей, не теряли надежды подчинить своей власти греко-восточную церковь. В этих видах они всеми силами стремились восстановить общение церквей восточной и западной, понимая под восстановлением общения не союз церквей, а подчинение восточной церкви западной, или, что то же, папе. Греки по расчетам политическим, со своей стороны также иногда помышляли о соединении церквей. Политическое положение Византийской империи, начиная с XII в., было крайне затруднительно. Одряхлевшая империя под ударами турок и крестоносцев склонялась к падению. Рассчитывая при содействии пап защитить империю от многочисленных врагов и предохранить ее от падения, Византия искала союза с Римом; а так как пап ничем нельзя было расположить в свою пользу, как только изъявлением готовности к соединению церквей, с подчинением восточной церкви западной, то византийское правительство во всех переговорах с Римом на первый план выдвигало вопрос о соединении церквей. Таким образом, с обеих сторон главную роль в обоюдных попытках играл расчет, и уже это одно не обещало им успеха.
Искренности
в переговорах о соединении церквей не было ни со стороны латинян, ни со стороны греков; и те, и другие под предлогом соединения церквей преследовали сторонние цели - и когда эти цели достигались или не достигались, вопрос о соединений церквей отодвигался на задний план. Непрочность попыток к соединению церквей обуславливалась еще и тем обстоятельством, что они не имели характера всеобщности
, по крайней мере на Востоке. Со стороны греков главным образом хлопотали о соединении церквей императоры, греческая же иерархия в большинстве и народ всегда были против соединения, так как видели в нем подчинение восточной церкви папе. Из множества попыток к соединению церквей, вообще неудачных, особенно замечательны две, доведенные всевозможными хитростями и насилием до конца и сопровождавшиеся печальными последствиями для греко-восточной церкви. Это так называемые уния лионская
(1274 г.) и флорентийская
(1439 г.).
В 1261 г. латинская империя в Константинополе пала. Никейский император Михаил VIII Палеолог (1209-1282), при содействии генуэзцев, отнял у латинян Константинополь и восстановил Византийскую империю. Но положение восстановленной империи и ее государя было весьма затруднительное. Последний латинский император в Константинополе, Балдуин II, отправился на Запад и умолял папу и государей помочь ему возвратить потерянный престол. Папа Урбан IV, потерявший с завоеванием греками Константинополя не менее Балдуина, принял его сторону, отлучил от церкви генуэзцев за союз с Палеологом и начал распространять воззвания к новому крестовому походу против Константинополя. Тесть Балдуина, Карл Анжуйский, овладевший тогда Неаполем и Сицилиею, стал готовиться к войне с Палеологом. В то же время против Палеолога вооружались болгары, а латинские князьки Пелопоннеса, оставшиеся независимыми после падения латинской империя, начали наступательные движения против Константинополя. Волнения внутри империи довершали запутанность дел. Михаил Палеолог вступил на императорский престол незаконно, отстранив от него - и затем ослепив - Иоанна, малолетнего сына императора Феодора II Ласкариса. Такое злодеяние восстановило против него патриарха Арсения и народ. Новый патриарх, Герман, заменивший сосланного Арсения, вследствие народного ропота должен был оставить кафедру. Когда затем поставлен был патриархом царский духовник Иосиф, многие из духовных и мирян не хотели признавать Иосифа патриархом и образовали сильную партию сторонников Арсения. Нашелся слепой юноша, которого жители Никеи признали за Иоанна Ласкариса и провозгласили своим царем. Находясь в таких затруднительных обстоятельствах, хитрый Палеолог рассчитал, что нападение Карла Анжуйского он может остановить при помощи папы, а с остальными внутренними и внешними врагами - управится собственными средствами. Немедленно по взятии Константинополя он вступил в сношения с папою Урбаном IV, потом Климентом IV, и послал к ним несколько посольств с богатыми подарками и предложениями касательно соединения церквей. Переговоры не привели к положительным результатам главным образом потому, что папы не доверяли Палеологу. Только с 1271 г., когда на папский престол вступил Григорий X, особенно сильно желавший соединения церквей - конечно, с подчинением восточной церкви под власть западной, - переговоры о соединении пошли успешнее. Григорий пригласил Палеолога на назначенный им в 1274 г. Лионский собор
, для решения вопроса о соединении церквей. В числе условий соединения папа выставлял принятие греками латинского чтения символа (с прибавлением filioque) и признание главенства папы. Посольство , привезшее письмо папы, было принято императором внимательно, но греческое духовенство с патриархом Иосифом во главе было против У. Палеолог призвал к себе патриарха и епископов и уговаривал их согласиться на соединение с римскою церковью, представляя, что условия, предложенные папой, исполнимы: поминать папу в богослужении нисколько не противно восточной церкви, признавать его братом и даже первым не унизительно; что же касается права апелляции к папе, то оно на самом деле не будет существовать, так как "в сомнительных случаях едва ли кому захочется плыть для этого за море". О чтении символа с прибавлением filioque император ничего не говорил. Вообще он старался представить У. как дело, имеющее характер чисто политический. Патриарх и епископы, несмотря на эти убеждения, все-таки не соглашались на У. Патриарший хартофилакс, ученый Иоанн Векк, по поручению патриарха высказал перед императором, что латиняне, на самом деле, - тайные еретики. Векк был заключен в тюрьму, но впоследствии Палеологу удалось привлечь его на свою сторону. Палеолог написал папе, что он пришлет на Лионский собор уполномоченных от восточной церкви. Затрудняло императора только противодействие патриарха, разославшего к восточным епископам окружное послание против соединения с латинянами. Иосифу предложено было удалиться на время в монастырь, с тем, что если У. не состоится, он опять займет свою кафедру, если же состоится, то он совсем откажется от патриаршества. Иосиф волей-неволей согласился; Палеолог, заготовив с единомышленными ему епископами грамоту от греческого духовенства к папе, снарядил посольство на Лионский собор. В числе послов были, между прочим, бывший патриарх Герман и великий логофет Георгий Акрополит . Они прибыли в Лион, когда там уже собрались папа и латинские прелаты. Четвертое заседание собора посвящено было вопросу о соединении церквей. Рассуждений о разностях между церквами никаких не допускалось. Папа заявил собору, что греки добровольно приходят в повиновение римской церкви. Затем прочитаны были письма к папе Михаила Палеолога и его сына, Андроника. В этих письмах, как и в грамоте от имени греч. духовенства, выражалась полная покорность папе; император просил только оставить грекам символ без filioque. Великий логофет Георгий Акрополит дал от имени Михаила Палеолога присягу в том, что он отрицается от всякого разделения с римскою церковью и обещает ненарушимо сохранять ее исповедание веры и признавать ее первенство. Такую же присягу дали от лица греческого народа духовные, бывшие в числе послов. В заключение пропели "Тебе Бога хвалим" и символ веры с прибавлением filioque; У. между церквами восточною и западною состоялась. Греческие послы, получившие за свою уступчивость богатые подарки, возвратились в Константинополь; вместе с ними прибыло посольство и от папы. Палеолог был весьма доволен исходом дела на Лионском соборе, так как вслед за утверждением У. папа настоял на том, чтобы между Византией и Карлом Анжуйским заключен был мир. Оставалось только ввести У. в греческой церкви. Патриарх Иосиф объявлен был низложенным; на его место возведен был Векк. В богослужении приказано было поминать Григория X, как "верховного архиерея апостольской церкви и вселенского папу". Дело У. было, однако, непрочно. Только император с партиею своих приверженцев принял ее; масса духовных и мирян не хотела иметь никакого общения с римскою церковью. Со стороны православных стали раздаваться проклятия на униатов; с ними не хотели иметь никаких сношений, считали даже за осквернение прикосновение к ним и разговор с ними. Палеолог пытался ласками привлечь на свою сторону православных. Когда это не удалось, начались ссылки, заключения в тюрьмы, ослепление, отсечение рук, рвание ноздрей и т. п. Преследования падали больше всего на духовенство. Император не щадил даже своих родственников. В то же время Векк старался привлечь народ к У. своими посланиями и сочинениями. Все было бесплодно: греки не принимали У. Между тем в Риме узнали, что в греческой церкви У. не существует. Папа Григорий Χ и следовавшие за ним не тревожили еще Палеолога, но папа Николай III желал видеть У. осуществленною на деле. Он прислал в Константинополь легатов, которым поручил настоять на полном введении У., с принятием латинского чтения символа и с подчинением папе. Палеолог сумел выйти из затруднения. Послам оказывали почтение; император уверял их в своей преданности папе и У., приказал составить от имени греческого духовенства грамоту, в которой излагалось учение римской церкви, принимаемое, будто бы, церковью греческою (подписи епископов на грамоте были поддельные) и вручил ее легатам, показывая им тюрьмы, в которых заключены противники У.; наконец, двоих противников У. он отослал даже к папе на суд, но папа возвратил их без наказания. Успокоенный, Николай III заключил с Палеологом тайный союз против Карла Анжуйского. В 1281 г. на папский престол вступил Мартин IV. Зная, что У. не существует в греческой церкви, он с презрением отослал послов Палеолога, а его самого отлучил. Палеолог, раздраженный таким образом действий папы, запретил поминать его при богослужении, но У. все-таки формально не уничтожил. Карл Анжуйский, не связанный более запрещением папы, начал войну с Палеологом, но последний одержал верх, за что папою еще раз был отлучен от церкви. Со смертью Палеолога (1282) окончилась лионская У. Сын и преемник его, Андроник II (1283-1328), стал на сторону православных. В 1283 г. в Константинополе созван был собор, на котором осуждено было главное римское заблуждение - учение об исхождении Св. Духа и от Сына. В то же время судили и преследовали униатов, и прежде всего Векка, который был низложен и сослан в заточение. Церкви, в которых совершалось униатское богослужение, были освящены вновь, как оскверненные. Через несколько 10-летий не осталось и следов лионской У. на Востоке.
К началу XV стол. Византийская империя окончательно была стеснена османскими турками. Византийское правительство искало помощи на Западе и, главным образом, у пап. С этою целью греческие императоры часто сами ездили на Запад, но помощи оттуда не получали. Иоанн VI Палеолог (1425-1448) решился для спасения империи на крайнее средство - под предлогом соединения церквей подчинить греко-восточную церковь папе и за это получить помощь от западных государей. В этих видах он начал переговоры с папою Евгением IV. Папа согласился на предложение императора. Между ними условлено было составить вселенский собор из представителей греческой и латинской церквей и на нем решить соединение. Предложено было также пригласить на собор западных государей с тем, чтобы по окончании собора убедить их подать помощь Византийской империя. После долгих переговоров о месте собора, его назначили в Ферраре.
Папа принял на свой счет проезд и содержание во время собора греческих епископов. В конце 1437 г. отправились в Феррару император Иоанн Палеолог, константинопольский патриарх Иосиф, уполномоченные от восточных патриархов и несколько греческих епископов. Отправился на собор и русский митрополит Исидор (см.), давно уже согласившийся на У. С ним прибыли суздальский епископ Авраамий и много других духовных и светских лиц, числом до ста. На первых же порах по прибытия в Феррару греческие иерархи испытали несколько оскорблений от латинян. Так, папа требовал, чтобы патриарх Иосиф при встрече с ним поцеловал, по латинскому обычаю, его туфлю, и только после решительного отказа со стороны Иосифа отказался от этого требования. Прежде открытия собора происходили частные совещания между греческими и латинскими отцами о вероисповедных разностях. На этих совещаниях со стороны греков особенно выдавались Марк, митрополит эфесский (он же представитель иерусалимского патриарха), и Виссарион (см.), митрополит никейский. Марк Эфесский не сделал никаких уступок в пользу латинского учения. 8 окт. 1438 г. папа, по соглашению с императором, открыл собор, хотя из западных государей никто не приехал. Главным спорным вопросом было латинское учение об исхождении Св. Духа и от Сына.
Греческие отцы поставили этот вопрос на почву каноническую и доказывали, что латинская церковь поступила неправильно, внеся в Никейский символ filioque, вопреки положительному запрещению третьего вселенского собора делать прибавления к символу. Латиняне утверждали, что латинская церковь не ввела этим нового учения, а только раскрыла то, которое заключалось в символе. В таких спорах прошло 15 заседаний. Греческие отцы, особенно Марк Эфесский, оставались неуступчивыми, вследствие чего папа начал стеснять их содержанием. Между тем в Ферраре появилась чума, и собор был перенесен во Флоренцию
(1439). Здесь латиняне перенесли вопрос о filioque с почвы канонической на догматическую. Они доказывали, что учение об исхождении Св. Духа и от Сына
правильно само в себе, и подтверждали это произвольно толкуемыми местами из Св. Писания и древних отеческих писаний. Греческие отцы возражали, что из приводимых латинянами цитат нельзя выводить латинского учения об исхождении Св. Духа и от Сына. Иоанну Палеологу была крайне неприятна неуступчивость греческих отцов. Он стал убеждать их придти к соглашению с латинянами. Виссарион Никейский , доселе жаркий противник латинян, склонился к соглашению, признав, что латинское выражение: и от Сына
соответствует употребляемому греческими отцами выражению: чрез Сына.
Марк Эфесский был против этого и называл латинян еретиками. Палеолог со своими приверженцами составил такое изложение учения о Св. Духе: греки, признавая, что Дух Святой исходит от Отца, не отвергают, что Он исходит и от Сына. Марк Эфесский и другие отвергли это изложение. Латиняне, между тем, требовали полного принятия их учения о Св. Духе. Под влиянием убеждений и угроз греческие отцы согласились на латинское чтение символа, а также на признание главенства папы. Относительно обрядовых разностей больших споров не было: латиняне согласились одинаково допускать обряды как латинской, так и греческой церкви. Когда, таким образом, дело соглашения приведено было к концу, составлен был акт соединения церквей
, в котором, между прочим, изложено было латинское учение о Св. Духе и главенстве папы. Этот акт подписали все греческие епископы, кроме Марка Эфесского и патриарха Иосифа, который к тому времени умер. Папа, не видя подписи Марка, откровенно сказал: мы ничего не сделали.
Все-таки акт торжественно был прочитан в соборной церкви на латинском и греческом языках. В знак общения и единения, греки и латиняне обнялись и поцеловались. Папа на радости дал грекам корабли, и они отправились домой. По возвращении в Константинополь Палеолог увидел, как непрочно соединение церквей, совершенное при посредстве разных происков и насилия. Те же греческие епископы, которые согласились на У. во Флоренции, по приезде в Константинополь отказались от неё, объясняя, что их там принудили согласиться на соединение с латинянами. Греческое духовенство и народ, узнав об У., пришли в раздражение; униатов считали за еретиков. Вокруг Марка Эфесского сгруппировались все защитники православия. Патриархи александрийский, антиохийский и иерусалимский также были против У. Они составили в 1443 г. в Иерусалиме собор, на котором произнесли отлучение на всех приверженцев У. Хотя Палеолог, в видах распространения У., возводил на патриарший константинопольский престол одного за другим приверженцев У. - Митрофана Кизикского и Григория Мамму, своего бывшего духовника, - но У. мало подвигалась вперед. Сам император, не получив с Запада ожидаемой помощи, охладел к делу У. При его преемнике, незадолго до падения Константинополя, восточные патриархи еще раз произнесли осуждение У., на соборе в Константинополе (1450). Здесь же они низложили униата Григория Мамму и возвели на патриарший престол православного Афанасия. Когда в 1453 г. Константинополь взят был турками, о флорентийской У. не время было уже и думать.
См. иеромонах Владимир Никольский, "Лионская У." ("Православное Обозрение"; 1867, №№ 5, 6, 8, 9); Ив. Остроумов, "История флорентийского собора" (М., 1847); преосв. Макарий, "История русской церкви" (т. V, стр. 340 - 367); архим. Арсений, "Летопись церковных событий" (СПб., 1880); А. Садов , "Виссарион Никейский. Его деятельность на Ферраро-Флорентийском соборе, богословские сочинения и значение в истории гуманизма" (СПб., 1883); А. П. Лебедев, "Очерки история византийско-восточной церкви от конца XI до половины XV в." (М., 1892); Ε. Смирнов, "История христианской церкви" (СПб., 1901). Н. Василенко. Литература.
"Историческое известие о возникшей в Польше У.", Бантыш-Каменского (1 изд. 1805, 2 изд. 1866); "Литовская церковная У.", М. Кояловича (СПб., 1859; здесь дана в примечаниях обширная библиография и приведен хронологический список современной У. полемической литературы); митр. Макарий, "История русской церкви" (т. VIII и след.); С. Т. Голубев, "Петр Могила и его сподвижники"; В. Б. Антонович, "Монографии по истории Западной России" (т. I); В. Г. Васильевский, "Очерк истории города Вильны"; Костомаров, "Подготовка церковной У." ("Монографии", т. III); его же, "О значении У. в Зап. России" (1842); Флеров, "О православных церковных братствах"; А. А. Папков, "Очерк истории западно-русских православных братств"; И. А. Кулиш, "История воссоединения Руси"; И. Сливов, "Иезуиты в Литве"; И. Чистович, "Очерк истории западно-русской церкви"; гр. Д. А. Толстой, "Le catholicisme romain en Russie"; M. Морогакин, "Иезуиты в России"; С. М. Соловьев, "История падения Польши"; Н. И. Костомаров, "Последние годы Речи Посполитой"; Д. И. Иловайский, "Гродненский сейм 1793 г."; М. Коялович, "История воссоединения униатов старых времен"; А. В. Белецкий, "Униатский вопрос в 1772-1827 гг."; М. Морошкин, "Воссоединение У." ("Вестн. Европы", 1872); Ю. Ф. Крачковский, "Пятидесятилетие воссоединения западно-русских униатов с православною церковью"; И. Чистович, "Пятидесятилетие воссоединения с православною церковью западно-русских униатов" ("Архив Юго-западной России", часть I).
Статья архимандрита Георгия (Капсаниса), игумена монастыря Григориат (Святая Гора Афон), посвящена вопросам богословского диалога с Римо-Католической церковью. Статья была опубликована летом этого года в греческом журнале «Паракатафики» (Οὐνία: ἡ μέθοδος τοῦ παποκεντρικοῦ οἰκουμενισμοῦ / Παρακαταθήκη, Τ. 60, 2008).
Недавно Папа Римский назначил епископом и апостольским экзархом для немногочисленных афинских униатов рукоположенного 24 мая 2008 г. во епископа Каркавийского униатского клирика, г-на Димитрия Салахаса, профессора Римского Института Восточных Исследований и члена Смешанной богословской комиссии диалога между православными и католиками. Для афинской униатской общины это событие, видимо, судя по произнесенной речи г-на Салахаса, произнесенной им в день рукоположения, и сообщения, размещенного на их интернет-сайте, имеет очень важное значение. Но для православных этот факт может быть охарактеризован как печальный и вызывающий, поскольку снова возвращает к жизни проблему Унии, в очередной раз обнаруживает намерения Ватикана в отношении Православия и показывает, сколь опасна для Православия перспектива так называемых богословских диалогов. Это достаточно убедительно доказывают следующие факты.
1. Экклесиология униатских общин идентична экклесиологии, на которой утверждалась Уния XVI в. Это подтверждают слова еп. Димитрия Салахаса, прозвучавшие на его рукоположении.
В начале он говорит: «Наша община составляет малую часть Кафолических Церквей на Востоке». И это - правда: все униатские общины вышли из недр Православных Восточных Церквей и стали «кафолическими», поскольку приняли папский примат и папские догматы. Они называют себя «Кафолическими Церквями на Востоке», потому что верят, что общение с Папой сделало их «кафолическими», полными церквами, гарантируя им кафоличность, в то время как прочие Восточные Церкви, не имеющие общения с Папой (Православные Церкви и антихалкидонские, монофизитские и несторианские церкви, которые не присоединились к Унии), «кафолическими» не являются. Они, как говорит о них II Ватиканский Собор, суть «частные или поместные Церкви, между которыми первое место занимают Патриархальные Церкви» (Указ об экуменизме, 14).
Далее в слове на рукоположение находим следующее: «Мы стремимся к единству, а не к Унии. II Ватиканский Собор напоминает нам, что действующие правовые нормы Кафолических Церквей на Востоке были установлены «до времени», т. е. до того момента, когда Католическая и Православная Церкви восстановят друг с другом полное общение (Распоряжение о Восточных Церквях, №30) по образцу древней неразделенной Церкви первого тысячелетия». Тогда мы можем задаться вопросом: чем отличается «стремление к единству» от стремления к Унии? Не было ли стремление к Унии с экклесиологической точки зрения совершенно идентичным стремлению к единству (псевдоединству), т. е. не имело ли оно своей целью достижение церковного общения, при условии, впрочем, признания папского авторитета и догматов, провозглашенных на папских соборах в Лионе, Ферраре-Флоренции, Триденте и пр.? Может быть, «стремление к единству» II Ватиканского Собора и папоцентристского экуменизма предполагает упразднение догматов, принятых тринадцатью «вселенскими» соборами папизма? И, наконец, как без отвержения всех этих чуждых учений (ересей) богословский диалог достигнет единства, не став «униатским», при том что до сего дня не смогли добиться упразднения ни одного из этих законоположений?
Еп. Салахас уверяет православных: «Греческий Кафолический Экзархат (имеется в виду возглавляемая им униатская община Ахарнон - ред.) категорически отвергает и будет отвергать всякую прозелитическую деятельность, - и добавляет: - но я прошу их (православных - ред.) не отказывать нам в праве на существование». Он уверенно и явно отвергает отвратительные методы прошлого, и хочется верить, что он искренен, когда просит дать им право на существование как свободно определяющейся общине. Тем не менее надо ясно осознавать, что мы, православные, хотя и не имеем ничего против права каждой общины на самоопределение, однако подчеркиваем, что существование униатских церквей является осязаемым доказательством того, что Уния существует и, следовательно, любая деятельность Ватикана, подтверждающая их существование, является утверждением Унии, вне зависимости от того, осуществляется незаконный прозелитизм или нет. Уния - это прежде всего экклесиологическая проблема, и она нас интересует больше всего как таковая. Следовательно, поскольку Ватикан подтверждает существование Унии, закрепляя за униатскими церквами право существовать в их настоящем экклесиологическом устроении, богословский диалог со стороны Ватикана может иметь в перспективе не восстановление единства Церквей «по образцу древней неразделенной Церкви первого тысячелетия», но восстановление Унии!
2. Ватикан поддерживает Унию
Несмотря на то что Ватикан лицемерно «осуждает» Унию как метод соединения Церквей (Баламандское соглашение, §1), он подтверждает ее тем, что признает существование униатских общин (§31), всячески усиливая их присутствие и деятельность на канонических территориях Православных Церквей. Поэтому мы спрашиваем себя: до каких пор мы, православные, будем продолжать богословский диалог, терпя это чудовищно ненормальное положение вещей? Католики (не считая достойных похвалы исключений, когда они, в отличие от Ватикана, не согласны с Унией) непоследовательно осуждают Унию как метод прошлого и, в то же время, признают униатские общины. Как возможно осуждение Унии и одновременная поддержка униатских общин, которые делают Унию реальностью на сцене современной истории?
Прошлая неприглядная деятельность папской Унии известна. Напомним, что, используя политическую и военную беспомощность Восточной империи после тяжелого венецианского владычества, паписты заложили первое основание Унии, подчинив православных греков решениям папского Лионского собора (1274) при императоре Михаиле Палеологе и патриархе Иоанне Векке. Вторым серьезным основанием стало известное тираническое требование Папы Евгения IV, чтобы находившиеся в затруднительном положении восточные христиане полностью подчинились Ферраро-Флорентийскому собору (1439). Кроме того, со времени Брестского собора (1596) иезуиты делали Унию великим искушением для православной Восточной Церкви подобными по своему коварству методами. Уния стоила жизни Патриарху Кириллу Лукарису, привела к низложению многих патриархов, отторжению из недр Церкви великих общин на Украине, в Трансильвании, Далматии, Антиохии и вызвала жестокие гонения на православных в этих и других областях, контролировавшихся турками .
В тот же исторический период организуемая папами униатская пропаганда развивается в два этапа: сначала как деятельность отдела папской курии Propaganda Fidei (Пропаганда Веры), а затем в виде строительства школ (главенствующее место среди них занимает Коллегий св. Афанасия в Риме), руководимых папскими миссионерами с целью не столько обращения в Унию отдельных лиц, сколько изменения всего мировоззрения православных при помощи латинофильской деятельности многих выпускников таких школ.
Но и в наше время Ватикан неприкрыто поддерживает и всячески усиливает Унию. С самого начала богословского диалога православных с католиками униаты входят в состав Смешанной Богословской Комиссии, невзирая на громкие и постоянные протесты III Всеправославного Совещания . Папа Иоанн Павел II сделал решительный вклад в процесс выживания Унии в Восточной Европе. Баламандское соглашение (1993), не говоря о прочих его серьезнейших богословских несуразицах, признает и оправдывает существование униатских церквей, причем под ним стоят подписи некоторых представителей православных Церквей.
Папа Иоанн Павел II в своем доверительном письме к католическому сопредседателю диалога, кардиналу Эдварду Кассиди, отвергает позицию, выраженную Смешанной Богословской Комиссией в Балтиморе (2000) по отношению к униатам, и таким образом заводит диалог в полный тупик. В этом письме он пишет следующее: «Следует (на совещании в Балтиморе - ред.) дать понять православным, что Восточные Кафолические (подразумевается - униатские - ред.) Церкви пользуются у Римской Церкви таким же признанием, как и всякая другая Церковь, состоящая с ней в общении» . Этим Папа вызвал справедливое возмущение и самоустранение высокопреосвященнейшего архиепископа Австралийского Стилиана. Папа Бенедикт ΧVI, следующий той же политике, благословляет Униатскую Украинскую Церковь , во время посещения Фанари в ноябре 2006 г. в его ближайшем окружении униатский епископ, более того, в Ефесе Понтифик заявляет, что «лучшим, по его мнению, способом достижения единства в Церкви является Уния» , а теперь посылает нового апостольского экзарха в Афины!
3. Экуменическая терпимость к Унии с точки зрения экклесиологии крайне проблематична
Якобы для того чтобы богословский диалог не пресекся, со стороны некоторых православных Предстоятелей и богословов делались и делаются неприемлемые уступки. Смелые и глубоко православные речи Константинопольских патриархов, в которых они обличали проклятую Унию (классическим текстом стало строгое Окружное Послание против Унии приснопамятного Патриарха Иоакима ΙΙΙ), перестали быть слышны на фоне небогословского «диалога любви» Патриарха Афинагора. Соборные суждения и послания патриархов Востока против Унии канули в Лету церковной истории как полемическая письменность, которая якобы не приличествует сегодняшним временам «примирения»!
И перед православной совестью встает вопрос: на каких богословских основаниях утверждается эта экуменическая терпимость к Унии? Что поменялось в экклесиологии и богословии униатских церквей, что их епископы и клирики должны быть теперь с радостью у нас принимаемы? Когда униаты показали, что изменяются экклесиологически, либо становясь полностью католиками, либо возвращаясь в лоно Восточной Церкви? Каким образом их право существовать в качестве отдельных общин освобождает их от необходимости определиться в экклесиологическом отношении? Или православные экклесиологические критерии уже не существуют?
Несомненно, единственно возможным объяснением этой экуменической терпимости к Унии является соскальзывание к некой неизвестной доселе экклесиологии, восстающей на экклесиологию Православной Церкви и согласующейся с обмирщенным сознанием нашего времени.
4. Ватикан использует богословский диалог как средство соблазнения православных и изменения их церковного сознания
В то время как Уния поддерживается Ватиканом, а униаты пользуются признанием Предстоятелей православных Церквей, богословский диалог продолжается, а обсуждение трудной проблемы Унии откладывается на будущее (Совещание в Белграде, 2006). Сознание православных притупляется, а проблема перемещается из области экклесиологии в область социологии. Кристально чистая православная экклесиология каждый день сдает свои позиции и уступает место мутной и исполненной синкретизма экклесиологии «братских церквей». Экуменически настроенные православные богословы готовы поддержать новаторские воззрения на богословские вопросы, твердые и однозначные ответы на которые уже несколько веков назад были даны святыми Отцами, не оставившими места никаким сомнениям. Характерными примерами таких воззрений, помимо прочего, являются: переименование ереси «Филиокве» в «иной богословский подход, не затрагивающий сущности догмата»; называние догматических, нравственных и литургических искажений католичества «законным многообразием», представление папского примата власти первенством в служении и др.
Кроме этого, со стороны средств массовой информации благочестивый православный народ настойчиво призывается к «примирению» и забрасывается идиллическими картинами «взаимного признания», в результате чего притупляется его православное сознание, которое ранее всегда служило мощной преградой на пути властолюбивых устремлений папизма. Во имя богословского диалога совершаются непозволительные с точки зрения священных канонов совместные молитвы и богослужебные действа, вплоть до неприемлемого целования на православной Божественной литургии и «благословления» православной паствы от лица Папы. Венцом же канонических преступлений стало в мае, в неделю Самарянки, неожиданное евхаристическое общение румынского епископа Ваната г-на Николая с румынскими униатами. Это событие вызвало сильнейший протест румынских монахов в Румынии и на Святой Горе, которые обратились к иерархии Румынской Церкви, а также беспокойство всех православных по поводу целей, которые могло преследовать это скандальное действие.
Наконец, при помощи таких текстов (полных намеренных неясностей и богословских софизмов), как текст Совещания в Равенне (2007), богословский диалог между православными и католиками постепенно движется к признанию папского примата униатского типа. В этом отношении характерно интервью кардинала Вальтера Каспера, председателя Папского совета по содействию христианскому единству, которое комментируется французским журналом S.O.P.: ««На Западе мы имели развитие, которое закончилось II Ватиканским Собором, утвердившим примат власти и непогрешимость Папы, развитие, которое православные никогда не принимали. Необходима дискуссия, как нам истолковать эти различные развития, произошедшие на основании первого тысячелетия». Помимо этого, по словам Каспера, нужно подумать, как будет функционировать примат Рима в условиях, когда уже очевидно существование «двух кодексов канонического права» внутри Католической Церкви: «один для латинской Церкви, а другой для восточных Церквей, находящихся в полном общении с Римом». «Соответственно этим двум кодексам примат действует одним образом в латинской Церкви и другим - в Восточных Церквах. Мы не хотим навязывать православным порядок, принятый сегодня в латинской Церкви. В случае восстановления полного общения должен быть найден некий новый тип примата для Православных Церквей», - прибавил он».
Достоин внимания, конечно, ответ на эти заявления русского епископа Иллариона Алфеева, как он приводится в комментариях того же журнала: ««О каком новом типе идет речь?» - задается вопросом русский богослов и высказывает догадку, что, скорее всего, кардинал имеет в виду «тип, уже существующий в восточных Церквях, находящихся в общении с Римом», т. е. Унию. «Иными словами, нам в очередной раз предлагается принять некое униатское видение примата римского епископа», - считает епископ Илларион. «Если это шаг к разрешению ситуации, то я весьма опасаюсь, что такое ее разрешение не вдохновит православных, рассматривающих Унию как полное противоречие их пониманию экклесиологии и предательство Православия». «В 1993 г. в Баламанде католики и православные пришли к заключению, что Уния не может стать способом соединения, и сейчас, пятнадцать лет спустя, председатель Папского совета по содействию христианскому единству призывает нас к принятию униатского видения римского примата, - добавил он, сделав заключение: - Мы не нуждаемся в новой Унии. Нам необходимо стратегическое сотрудничество, которое исключало бы всякий прозелитизм. Мы пока еще нуждаемся в продолжении богословского диалога, но не для того, чтобы православных сделать униатами, а для выявления экклесиологических моментов несогласия между католиками и православными»« .
Весьма утешительно то, что православное сознание противится лицемерным истолкованиям примата власти. Первенство власти в Кафолической Церкви принадлежит Вселенскому Собору, о чем официально заявил в 1973 г. приснопамятный Патриарх Димитрий и что удачно комментирует профессор Евангел Феодору .
Хиротония нового униатского епископа в Афинах представляет собой еще один сильный и оскорбительный выпад Ватикана против Православия, а именно: против Элладской Церкви. Наблюдаемое в последние годы дружное противодействие Православной Церкви деятельности униатов (особенно памятно заявление Предстоятелей Святейших Православных Церквей) встретило типичный ответ Ватикана - открытую поддержку Унии. Следовательно, перед нами с новой силой встает вопрос: какой смысл имеет богословский диалог, если Уния приветствуется, благословляется и поддерживается Ватиканом?
Православные пастыри, имеющие в своем распоряжении тонкие догматические и экклесиологические критерии, понимают, что Православная Церковь подвергается осмеянию, а православная паства подвергается опасности, когда богословские диалоги проводятся при таких обстоятельствах. Благочестивый православный народ тоже проявляет обеспокоенность, когда начинает понимать, что после столетних контактов и почти тридцати лет проведения официальных диалогов не открывается перспектива обретения католиками православной веры и возвращения их в лоно общения с Единой Святой Соборной и Апостольской Церковью, т. е. Православием, но преподносятся одни лишь уверения в «православности» католиков.
Очевидно, что благочестивый народ ни в коем случае не согласится с такой перспективой. Он терпит до времени, чтобы в Церкви не произошли преждевременные расколы, но не намерен принимать соборное подтверждение происходящего вопреки канонам. Тем более он не намерен терпеть уступки в догматических вопросах и их соборное узаконение. Незыблемыми критериями для него являются догматическое учение Вселенских Соборов и Святых Отцов и каноническое устроение Православной Церкви. Всякий раз, когда православные христиане видят посягательства на два эти столпа Православия, они скорбят, болеют сердцем и молят Господа сохранить Свою Церковь, показать Своих епископов стражами божественных догматов и священных канонов, молятся, чтобы не пришел такой момент, когда понадобится отлучение от церковного общения отвергающих «однажды преданную святым веру», потому что, по высказыванию Восточных патриархов, православный народ обладает особым сознанием: «…у нас ни Патриархи, ни Соборы никогда не могли привносить новое, потому что защитником веры всегда выступало само тело Церкви, т. е. сам народ, желающий, чтобы его религия оставалась во веки непреложной и согласной вере его Отцов» .
О том, что это не так, см. статью архим. Георгия «Беспокойство по поводу подготавливаемого Ватиканом соединения православных и католиков» (Γεωργίου (Καψάνη), ἀρχιμ., Καθηγουμένου Ἱερᾶς Μονῆς Ὁσίου Γρηγορίου Ἁγίου Ὄρους, Ἀνησυχία γιά τήν προετοιμαζομένη ἀπό τό Βατικανό ἕνωση Ὀρθοδόξων-Ρωμαιοκαθολικῶν / Παρακαταθήκη, Τ. 54 (2007).
См. работы: «Уния вчера и сегодня» (Ἡ οὐνία χθές καί σήμερα (συλλογικός τόμος π. Γ. Δ. Μεταλληνοῦ, Δ. Γόνη, δ. Ἡ. Φρατσέα, δ. Ε. Μοράρου καί ἐπισκόπου Βανάτου Ἀθανασίου Γιέβιτς), ἐκδ. Ἁρμός, 1991); «Историческое обозрение причин и следствий соединения православных Трансильвании с Католической церковью» (Уния в Трансильвании с XVIII по XXI в.) (Ἀμβροσίου ἐπισκόπου Giorgiou, Ἱστορική θεώρηση τῶν αἰτιῶν καί τῶν συνεπειῶν τῆς Ἕνωσης τῶν Ὀρθοδόξων τῆς Τρανσυλβανία μέ τή Ρωμαιοκαθολική Ἐκκλησία, ἔκδ. Πουρναρᾶ, Θεσσαλονίκη 2006); «Церковное самосознание православных после взятия Константинополя до начала XX в.» (Γεωργίου (Καψάνη), ἀρχιμ., Καθηγουμένου Ἱερᾶς Μονῆς Ὁσίου Γρηγορίου Ἁγίου Ὄρους, Ἡ Ἐκκλησιαστική Αὐτοσυνειδησία τῶν Ὀρθοδόξων ἀπό τῆς Ἁλώσεως μέχρι τῶν ἀρχῶν τοῦ 20οῦ αἰῶνος. Στό συλλογικό τόμο Εἰκοσιπενταετηρικόν (ἀφιέρωμα στόν Μητροπολίτη Νεαπόλεως καί Σταυροπόλεως κ. Διονυσίου), Θεσσαλονίκη 1999); Яницкая уния и политика Ватикана вчера и сегодня (Τιμοθέου Ἰ. Τιμοθεάδη, Ἡ Οὐνία Γιαννιτσῶν καί ἡ πολιτική τοῦ Βατικανοῦ χθές καί σήμερα. Γιαννιτσά, 1992).
Т. е. Православной. В отличие от католиков православные вкладывают в этот термин не только вселенскость, но и всеохватность истинной Церкви, полноту содержащейся в ней истины, спасительной для всякого человека на всяком месте - прим. пер.
Εὐαγγέλου Δ. Θεοδώρου, Πρόσφατες ἐπισημάνσεις τοῦ καρδιναλίου Walter Kasper…, цит. выше, σ. 287-288.
Θεωδόρου Ζήση, πρωτοπρ. Οὐνία: ἡ καταδίκη της, ἔκδ. Βρυέννιος, Θεσσαλονίκη 1993. Κωτσιόπουλου Κ., Ἡ Οὐνία στήν ἑλληνική θεολογική βιβλιογραφία, ἔκδ. Βρυέννιος 1993. В церковную историю уже вошли классические тексты по этой теме - «Окружное Послание против Унии» и три послания к униатам епископа Феодорупольского Георгия Халавадзиса, архиеп. Афинского Хризостома Пападопулоса (см. Φύσις καί χαρακτήρ τῆς Οὐνίας, ἔκδ. Φοίνικος, Ἀθήνησι 1928).
Ἰ. Καρμίρη. Τά δογματικά καί συμβολικά μνημεῖα,.. σ. 920 .
Уния представляет собой общность государств, которые возглавляются одним монархом. Международное значение унии невелико, порой оно просто ничтожно, более заметно уния воздействует на государственный строй , по крайне мере на форму правления . Политическое значение унии зачастую тоже незаметно, но оно все же ощущается хотя бы в вопросах войны. По юридическим соображениям состояние войны между членами унии немыслимо. Его трудно представить по той причине, что акт об объявлении войны должен быть санкционирован главой государства . Другими словами если член унии вознамерился воевать с другим, королю пришлось бы подписывать акт об объявлении войны одного своего государства другому своему же государству, т.е самому себе…
Унию нельзя причислить к разряду конфедерации:
- Конфедерация возникает с участием как республик , так и монархий . Уния возникает только с участием монархических государств.
- Конфедерацию учреждают договором между государствами, а уния возникает не на основании договора, а в силу принадлежности одному монарху права на престол в двух и более государствах. Договор не является обязательным условием существования унии, хотя и он может быть заключён её участниками.
- Действительная политическая общность стран - обязательное условие существования конфедерации. Уния, напротив, вполне может существовать и без тесных межгосударственных связей, союзнических обязательств.
Участники унии сохраняют свою государственность , а суверенитет возглавляющего их монарха удваивается, утраивается и т. д. Другими словами, одно лицо становится обладателем суверенных прав одновременно в нескольких государствах.
Виды уний
- Личные унии
- Реальные унии
Отличия между ними состоит в условиях участия в униях и выхода из них.
Личная уния
Личная уния устанавливается между государствами, в которых условия и порядок престолонаследования различны. Например, в одном государстве женщины отстранены от участия в наследовании трона , а в другом они вправе претендовать на престол. Такие унии возникают случайно, в результате того, что одно и то же лицо становится наследником одновременно двух монархов в разных государствах. Столь же случайно они и распадаются, хотя эта случайность запрограммирована устройством личной унии. Рано или поздно какой-либо из потомков общего монарха в одной из стран займет престол, тогда как по закону другого государства его царствование не состоится
Реальная уния
В реальных униях законодательство государств устанавливает единый порядок престолонаследования. Наследник трона в одной стране одновременно является наследником во всех государствах, составляющих унию. Распад реальной унии или выход из нее отдельной страны происходит лишь в результате изменения формы правления в одном из государств, ликвидации в нем монархии
Уния в современности
В настоящее время единственным примером реальной унии являются отношения между некоторыми государствами из числа членов Британского Содружества. В его состав входит 49 государств. Основная их часть находится в довольно тесных политико-экономических отношениях с центром Содружества - Великобританией . И только четырнадцать из них (Австралия , Гренада , Канада , Новая Зеландия , Сент-Винсент и Гренадины , Ямайка и другие) объединены еще и в унию под общей короной. Отношения унии дополняются и усложняются другими союзническими связями, скрепляющими Содружество. Надо добавить, что королевская власть установлена не только над федеративными государствами, такими, как Австралия или Канада, но и над субъектами федерации (штатом , провинцией), составляющими территориальное пространство этих стран.
См. также
Литература
- Арановский К. В. Государственное право зарубежных стран., Москва, 1988
- Д. А. Ковачев. Конституционное право государств Европы, Москва, 2005
Wikimedia Foundation . 2010 .
Синонимы :- Светлогорский район Гомельской области
- Хойникский район Гомельской области
Смотреть что такое "Уния" в других словарях:
уния - уния, и … Русский орфографический словарь
УНИЯ - (поздне лат. unio, от unus один). 1) соединение, связь. 2) православные юго западн. края, признававшее папство, под предлогом соединения западной и восточной церквей. 3) крупная жемчужина. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского… … Словарь иностранных слов русского языка
УНИЯ Современная энциклопедия
УНИЯ - (от позднелат. unio единение) ..1) объединение, союз государств: т. н. персональная (личная) уния под властью одного монарха; реальная уния на основе договора или одностороннего акта более сильного государства2)] Уния церковная объединение… … Большой Энциклопедический словарь
УНИЯ - жен., лат. православные, признавшие папство, под видом соединенья западной и восточной церквей. Униятство осталось еще в Польше, а в западных губерниях оно уже упразднилось. Уния(а)т, уния(а)тка, унит, унитка, принявший это исповедание.… … Толковый словарь Даля
Уния - (от латинского unio единство, объединение), 1) форма объединения монархических государств под короной одного суверена (например, уния Великобритании и Ганновера в 1714 1837, уния Швеции и Норвегии в 1814 1905). Первые унии возникли в 18 в. 2)… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
УНИЯ - УНИЯ, унии, мн. нет, жен. (от лат. unio единство). 1. Объединение (книжн., полит.). Политическая уния Швеции и Норвегии в 19 веке. Личная уния государств (напр. Польши и Литвы в 15 18 вв. под властью одного короля). 2. Объединение православной… … Толковый словарь Ушакова
Уния - (от позднелат. unio единение) 1) объединение, союз государств: т. н. персональная (личная) уния под властью одного монарха; реальная уния на основе договора или одностороннего акта более сильного государства; 2) церковная объединение православной … Политология. Словарь.
Уния - (гос. право). Под У. разумеют такое соединение государств, прикотором два разных государства имеют общего монарха. По самому существусвоему У. мыслима, следовательно, только между монархическимигосударствами. По характеру связи, существующей… … Энциклопедия Брокгауза и Ефрона
уния - Форма объединения монархических государств под короной одного суверена, например, уния Швеции и Норвегии в 18141905 гг … Словарь по географии
УНИЯ - (лат. unio союз) разновидность сложного государства. Личной У. называется объединение двух или нескольких государств под властью единого главы. Реальная У. возглавляется не только одним лицом, но и имеет общие органы власти и управления.… … Юридический словарь
Книги
- Литовская церковная уния , Литовская церковная уния: Исслед. М. Кояловича. Т. 1-M 50/93 W 79/395 E 95/327:Санкт-Петербург: тип. духовного журн.`Странник`, 1861: Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии… Категория: Библиотековедение Издатель: Книга по Требованию , Производитель:
Незнакомо это слово - уния - православному русскому человеку, живущему в пределах Великороссии. Зато сколько скорбных исторических воспоминаний возбуждает оно в душе малороссиянина, белоруса, жителя Литвы, Подолии и Волыни! Каким тяжелым гнетом лежит уния и доселе на бедных наших братиях,
живущих на Галиции - этой издревле Русской земле, судьбами Божиими еще и поныне находящейся под властию латинян - немцев и венгерцев! Вот краткий рассказ о том, что такое, откуда и как произошла так называемая уния.
Еще в то время, когда Русь не знала Бога истинного, когда наш равноапостольный Князь Владимир избирал себе новую веру, являлись к нему послы от немецких папистов с предложением своей веры. Но мудрый Владимир знал властолюбие римских пап и холодно принял этих послов: "Идите себе домой, отцы наши не принимали веры от римского папы". И приняли тогда предки наши святую веру Православную от греков, и свято хранили ее без всяких изменений. Даже самые татары, наполнившие Россию ужасом и разорением, не поколебали святой веры наших предков благочестивых. Страдая под игом татар, они имели полную свободу слушать богослужение и молиться на родном языке в церквах, сиявших древним благолепием, по обрядам, единодушно хранимым во всех концах Руси православной. Бог видимо благословил землю Русскую за ее Православие: повсюду созидались святые храмы Божии и процветали святые обители, из всех сословий выходили крепкие подвижники, которые оставались непоколебимы в своей вере среди самых мучений и совершали чудеса и при жизни своей, и по смерти; самые тела их Бог прославлял нетлением и чудесами. Видели все это предки наши и славили Бога, и все больше и больше проникались любовью и уважением к своей православной родине и стали называть свою землю - Святая Русь.
Но в XIV столетии Богу угодно было подвергнуть Русскую землю новому испытанию. Киев с южными областями из-под власти татар подпадает власти Литвы; митрополиты Киевские переносят свою кафедру сначала во Владимир, потом в Москву, а литовский князь (в XV столетии) учреждает в Киеве особую митрополию, отдельную от московской. Тогда Польша, опасаясь этого союза Литвы с Южной Русью и усиления Православной веры, предложила князьям литовским свою корону: она надеялась чрез это подчинить себе и Литву, и Русь и распространить там веру латинскую. В 1569 году Литва действительно соединилась с Польшей, и литовские короли стали польскими королями. Так Южная Русь попала под власть Польши. А Польша всегда была покорной дочерью римских пап, которые всячески домогались мирской власти и особенно духовного господства над всем миром христианским.
Еще раньше того не раз присылали папы римские своих послов к нашим великим князьям, убеждали их признать над собою главенство папы и обещали им за это награды и земные, и небесные. Но князья наши хорошо понимали, какое великое сокровище наше - святая вера Православная, ибо в ней - чистая святая Христова истина без примеси человеческих вымыслов; в ней - залог нашего народного счастия, нашей свободы и целости государственной. Римские папы всем народам, которые принимали веру латинскую, навязывали латинские обряды, латинский язык в богослужении и ото всех требовали себе беспрекословного подчинения. Наши князья видели, что другие славянские племена, подчинившиеся римскому папе, были постепенно лишены возможности слушать богослужение на родном языке, постепенно проникались пренебрежением ко всему родному, теряли свои обычаи, даже свой язык и - или сливались воедино с теми народами, которые были сильнее их, или же становились заклятыми врагами своих же братьев, неподчинившихся римскому папе. Были некогда славяне даже в Италии, в Пруссии, по рекам Одера, Лабы, в Помории или Померании; но они приняли римскую веру и слились с тамошними народами, и не осталось от них и следа. А Польша! Сколько зла принесла она своим братьям по крови - русским! Понимали еще тогда это великое зло наши древние князья и поэтому на все лестные речи и обещания папских послов отвечали решительным отказом.
Но когда Южная Русь подпала власти Польши, то вере Православной там стала угрожать великая опасность. Поляки, особенно иезуиты (так называются латинские монахи, которые всю свою жизнь обещаются служить беспрекословно римскому папе для распространения его власти, не разбирая никаких средств), стали всячески унижать пастырей Церкви Православной, старались производить в русские архиереи таких людей, которые втайне дружили с поляками, других епископов и знатных людей обольщали хитрым ласкательством, не давали православным дворянам никаких прав, а простой народ всячески притесняли, и все это для того, чтобы ввести на Руси свои нравы, свой язык и свою латинскую веру. Много наших дворян, даже из потомков Великого князя Владимира, перешло тогда в латинство, изменило православной вере и родному народу, лишь бы сохранить свои права. Но простой народ не поддался такому полному отступничеству, он горячо любил свою веру Православную и дорожил ее обрядами.
К великому несчастию для Южной Руси, был тогда в Луцке епископ Кирилл (по фамилии Терлецкий), опозоривший себя пороками самыми возмутительными: его обвиняли в двоеженстве, смертоубийстве, делании фальшивой монеты, покровительстве ворам... Над ним был наряжен суд от Православного Константинопольского патриарха. Нечестивый епископ, не видя себе спасения, вздумал предаться покровительству папы; мало того, он стал подговаривать и других епископов на свою сторону, и среди их нашлись такие, для которых мирские выгоды оказались дороже чистоты и святости веры Православной. И вот эти изменившие Православию епископы стали созывать соборы (в 1594-1596 годах) в Бресте, Львове, Киеве, опять в Бресте и, наконец, положили: признать римского папу главою христианской Церкви, но с тем, чтобы церковные обряды оставить прежние и богослужение совершать на славянском языке. Этим надеялись привлечь и простой народ на сторону латинской веры. Против этого решения восстали другие православные епископы и князь Константин Константинович Острожский. Они тогда же (1596 г.), в том же Бресте составили великий Собор православных, отвергли соединение с папою и дали обет: твердо стоять за Православие до смерти. Но все их усилия были напрасны, покровительство польского короля не превозмогло, и соединение с Римом состоялось. Вот это соединение с римским папою и называется по латыни униею, а соединившиеся из православных - униатами.
Как видите, все это было делом обмана, делом врагов наших, поляков и иезуитов, и оттого произошло много зла для Южной Руси. Киевская митрополия, по проискам иезуитов, 25 лет оставалась без архипастыря; Софийский собор в Киеве попал в руки униатов, Печерская Лавра едва-едва спаслась от них; множество русских людей было увлечено в унию и чрез то отторгнуто от своих братьев, рода, Отечества, веры и Богослужения... Правда, на первое время римское духовенство признавало священными обряды униатов, но потом мало-помалу стало изменять эти обряды, вводить вместо древней литургии краткие читанные (без пения) обедни, заменяло голосовое пение звуками органов, перестраивало церкви по латинскому образцу, вводило в них вместо славянского языка польский и латинский. А каким притеснениям подвергали православных - трудно в наше время и поверить... Никому не было пощады, одинаково преследовали и духовенство, и народ, и взрослых, и детей, и мужчин, и женщин... Народ русский был объявлен вероотступником, холопом; города и селения русские были заняты польскими войсками; во всех правительственных местах заседали поляки и творили все, что только хотели, церкви русские насильно обращали в униатские, латинское духовенство разъезжало повсюду для надзора и возить себя от церкви до церкви заставляло людей, запрягая их в повозки по 12 человек и более. А церкви тех, которые не присоединились к унии, отдавали на откуп евреям. Евреи, эти непримиримые враги христианства, эти вселенские бродяги, забирали ключи церковные и веревки колокольные к себе в корчмы и назначали денежную плату за всякую церковную службу, особенно за крестины, свадьбу, похороны, и при всяком случае нагло смеялись над святым богослужением нашим. Сами отступники-архиереи, Кирилл Терлецкий и Инатий Поцей, делали наезды на православных, производили грабежи, убийства, насилия всякого рода. Поцей с своею шайкой вторгался в святые храмы, собственноручно обдирал престолы, грабил церковную утварь, бил и бросал в тюрьмы православных священников...
Народ терпел-терпел, наконец, взялся за оружие. Начались известные войны казацкие. Но сила польская подавляла казаков, а тех несчастных, которые попадали в плен, сожигали на угольях, терзали железными когтями, сажали на острые спицы, закладывали живых в каменные столбы... Малороссия, беспощадно истребляемая и сожигаемая, казалось, должна была погибнуть, но Бог смиловался над нею: явился знаменитый гетман Богдан Хмельницкий, и по его мысли народ Южной Руси навсегда отвязался от Польши и соединился с единокровным и единоверным народом Великой России. Это произошло в 1654 году, спустя 58 лет после начала унии. А Западная Русь - Подолия, Волынь, Белоруссия, Литва, тогда не могли еще отделиться от Польши и более 100 лет оставались в прежнем положении. Мало того, здесь сама уния подверглась гонению от латинян. Латиняне заставляли униатов переходить в латинскую веру, отнимали у них церкви, монастыри, церковные доходы. Вот что такое была уния! Вот сколько зла принесла она нашим бедным братиям, которые поддались этой лести римской! Слава Богу, эта хитросплетенная сеть иезуитская теперь разорвана! Еще при императрице Екатерине II до трех миллионов русских униатов возвратилось в лоно Православной Церкви. В 1839 году еще воссоединилось более полутора миллиона; В 1875-1876 годах воссоединились и остальные униаты до полумиллиона. Так, отторгнутые насилием, воссоединены были любовию. Видно, русская душа по природе - православна, а русский человек только насилием или же своим собственным гордым невежеством может быть оторван от своей родной Православной Церкви!
Слово «уния» переводится с латыни как «единение». Данным словом чаще всего обозначают проявлявшиеся в истории попытки объединения Римско-Католической и Православной Церквей.
Первой серьезной попыткой подобного объединения (по задумкам, но не по результатам) стала Флорентийская уния, которая произошла в первой половине XV века. К этому времени, как мы знаем из церковной и светской истории, Византийская империя пришла к своему упадку и существовала практически в стенах одной только столицы – Константинополя, в то время как все остальные области были уже во власти турецкого султана.
Византийский император понимал, что единственно возможное средство для спасения Византии – помощь западных европейских государств. Но при этом существовала одна сложность: получить такую помощь можно было исключительно через сою, а точнее – через подчинение Папе Римскому. Последний, естественно, также видел в данном процессе немалую выгоду, ведь в 1433 г. в Базеле состоялся собор, на котором, кроме множества западных епископов, присутствовали представители светской власти во главе с императором Священной Римской Империи Сигизмундом. Одним из существенных положений Базельского собора было то, что собор отверг папский примат и признал свою власть выше власти римского епископа, что, естественно, не могло понравиться Папе, и последний, в свою очередь, не принял решений этого собора.
Таким образом, возможная грядущая уния с Восточной Церковью могла бы укрепить, как думал об этом Папа, авторитет Апостольского Престола и умалить решения Базельского собора. А для того, чтобы делегатов из Константинополя, которых, по замечанию современника, было более 600 человек во главе с императором Иоанном VIII Палеологом и Константинопольским Патриархом Иосифом II, а также полномочными представителями Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархов, не «перехватили» и не переубедили базельцы, Папа даже пообещал взять на себя все расходы по содержанию представителей Восточной Церкви. И византийский император, находясь в затруднительном финансовом положении, принял предложения Папы.
Именно в таких условиях Папой Евгением IV был открыт в 1438 г. собор в Ферраре, который в 1439 г. переместился во Флоренцию. Данный собор начался с того, что на нем были осуждены участники Базельского собора, угрожавшие безоговорочному авторитету Папы Римского. Папа не выполнил обещанные восточным делегатам условия: никакого финансирования они не получили и со временем были даже вынуждены распродавать свои личные вещи для того, чтобы покупать пищу. Именно при таких обстоятельствах, практически в течение 5 месяцев находясь под давлением как Папы, так и Византийского императора и Патриарха, подавляющее большинство восточных делегатов 5 июля 1439 г. подписали определение собора, что, собственно, и вошло в историю под названием «Флорентийская уния». Неподписавших было только пятеро: митрополиты Эфесский Марк, Иверский Григорий (чтобы не подписывать решение собора, притворился сумасшедшим), Нитрийский Исаакий, Газский Софроний и епископ Ставропольский Исаия, который, предчувствуя неладное, тайно бежал из Флоренции.
Согласно Флорентийской унии, Восточная Церковь признавала такие нововведения Церкви Западной, как учение о filioque (исхождение Святого Духа от Отца и Сына), учение о чистилище, учение о примате Папы Римского и др. При этом, однако, была сделана одна небольшая оговорка: Восточная Церковь все же не станет вводить в практику латинские литургические обычаи.
Весьма интересен и тот факт, что столь ратовавший за унию Патриарх Иосиф так и не дожил до ее заключения: он умер через 8 дней после своего письменного одобрения filioque на внутреннем заседании византийской делегации.
В итоге восточная делегация, вернувшись домой без обещанной помощи, была воспринята, мягко говоря, недоброжелательно. Духовенство столицы прекратило поминать императора и не хотело сослужить с теми, кто подписал решения собора. Спустя пару лет практически все восточные делегаты стали открыто отрицать свое согласие с собором, утверждая, что его решения были достигнуты подкупом и угрозами со стороны Папы. Официально на соборе 1442 г. Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская Церкви отвергли Флорентийскую унию. А несколько позже, в 1450 году, в присутствии трех Восточных Патриархов был низложен униатский Константинопольский Патриарх Григорий – и православие вновь восторжествовало.
Спустя практически 150 лет подобные попытки соединения (точнее – подчинения) Православной Церкви власти Папы Римского происходили на соборе в Бересте (нынешний Брест в Беларуси), который состоялся в октябре 1596 г. Данная уния, точно так же, как и Флорентийская, предполагала подчинение римскому Понтифику, а также принятие догматического учения Западной Церкви при сохранении восточной обрядовой стороны. Представители епископата Киевской митрополии приняли такое решение о подчинении Папе по следующим причинам: Ватикан активно поддерживал политику польских феодалов по отношению к православным гражданам и духовенству Украины и Беларуси. В результате же унии православные (точнее – грекокатолики) получали бы равные права в польском правительстве наряду с католиками.
Но опять-таки подобным планам и устремлениям сбыться было не суждено. Перешедшие в унию православные не получили обещанных свобод и полномочий, но само православие в итоге оказалось вне закона.
Таким образом, как Флорентийская, так и Брестская уния – это по большому счету не что иное, как попытки Западной Церкви путем применения политической силы и власти, а также прочих уловок подчинить своему влиянию Церковь Православную. И к чему такие попытки привели, мы также хорошо знаем: сам православный народ отвергал любую возможность унии, несмотря даже на то, что ее насаждали «огнем и мечом».
Андрей Музольф,
преподаватель Киевской духовной академии
